Стоя рядом с Хантом, Брайс почувствовала, как у ее истинной пары напряглись все мышцы.

– Правда была бы хорошим началом.

Раньше, чем Аидас успел ответить, лодка поравнялась с небольшим причалом, откуда проход вел к храму. Из сумрака между храмовыми колоннами появилась фигура и спустилась по ступеням. Золотистые волосы, золотистая кожа.

Молния Ханта ярко сверкнула, осветив пещерный город и реку.

Аполлион (а это был он) поднял руку. Вокруг нее, изгибаясь и шипя, появилась молния и потянулась навстречу молнии Ханта.

– Добро пожаловать, сынок, – сказал ангелу принц Ямы.

59

Каждое слово, произнесенное Аполлионом, отталкивалось от черепной коробки Ханта, как приливная волна от волнолома. Принц Ямы назвал его…

Брайс выпрыгнула из лодки на берег. Звезда на ее груди светила ослепительно ярко.

– Как ты его назвал?

Невзирая на их недавнюю ссору, невзирая на все напряжение, еще сохранявшееся внутри, она была готова ринуться в бой за Ханта. Он выпрыгнул следом. Сапоги скользнули по шатким камням, но крылья уравновесили прыжок. Аполлион только что назвал его сыном.

Принц Ямы спустился по храмовым ступеням. Эхо каждого его шага разносилось по обширной пещере. За ним следовал еще один мужчина в темных доспехах, плотно завитые волосы которого почти целиком скрывал шлем.

– Танатос, – прошептала Брайс, останавливаясь на месте.

Из-под ее неоново-розовых кроссовок вылетело несколько камешков.

Хант поспешил к ней. Аидас подскочил с другой стороны и поднял руку:

– Мы собрались здесь для разговора. Никто не причинит вам вреда.

Глаза Танатоса, сверкающие из-под замысловатого шлема, намекали на обратное.

– Делай так, как он говорит, – приказал принцу Ущелья Аполлион, останавливаясь у подножия ступеней.

Молнии Ханта зазмеились по плечам и предплечьям, готовые ударить.

– Как понимать твои долбаные слова? – рявкнул Хант принцу Ямы. – Что ты имел…

Он не договорил, поскольку в этот момент Аидас коснулся плеча Брайс. Хант ударил принца Пропасти, намереваясь оттолкнуть того от своей истинной пары.

Его кулак прошел сквозь тело принца-демона.

Хант пошатнулся, затем поднял и оглядел руки. Пальцы слабо мерцали синеватым светом. Такая же аура окружала и Брайс.

Они были здесь призраками.

Аполлион тихо засмеялся. Хант вновь встал рядом с Брайс.

– Ты убедишься, что в таком состоянии никто никому не может причинить вреда. Ни вы нам, ни мы вам.

Его низкий голос напоминал раскаты грома.

Сын. Такого попросту не может быть.

– Хелена все тщательно продумала, – сказал Аидас, не сводя глаз с Брайс. – Когда мы с Тейей сблизились, Хелена была тихой девочкой, но она всегда прислушивалась к чужим разговорам.

– Потому что ты слишком много болтал, – сердито бросил брату Танатос.

Аидас оставил его слова без внимания.

– Хелена узнала, что черная соль позволяет общаться с нами, одновременно защищая ее душу и разум.

Как и барьер из черной соли, который Брайс устроила у себя в квартире, когда вызывала Аидаса. Когда Хант все еще считал ее беспечной тусовщицей, играющей с огнем.

– Отлично, – перебил его Хант. – Хвала богам, мы защищены.

Его глаза буравили принца Ямы. Внутри у Ханта все дрожало, даже кости, однако он заставил себя преодолеть страх и отвращение.

– Теперь я хочу знать, что́ ты имел в виду, назвав меня сыном?

– Успокойся, ты не его сын, – презрительно бросил Ханту Танатос. Он сорвал с головы шлем и взял под мышку. – Если уж на то пошло – мой.

– Что-о? – прохрипел Хант.

У него подогнулись колени.

– Давайте сядем и поговорим об этом цивилизованным образом, – предложил Брайс Аидас, но она смотрела на тени, закрывавшие верхние ступени храма.

– По-моему, и здесь неплохо, – упиралась Брайс.

Хант усмирил водоворот мыслей и посмотрел туда же, куда смотрела она.

И увидел их. Псов. Гончих Хела. Их молочно-белые глаза сверкали в сумраке между колоннами.

– Они не причинят вам вреда, – успокоил гостей Аидас, указав на гончих. Те были ужасающе похожи на Пастуха – пса, с которым Брайс и Хант сражались в Костяном Квартале. – Они – эскорт Танатоса.

Хант обратился к своим молниям, хотя в его призрачном состоянии они едва ли могли защитить. Молнии заструились вдоль пальцев. Знакомое ощущение, обычно дававшее успокоение. Но…

Сведений о его отце не было ни у кого. Хант так и не знал, кто передал ему дар рукотворных молний.

– Это меня и волнует, – ответила Брайс, не сводя глаз с гончих. – Он пожирает души.

– Храм Хаоса – священное место, – резко произнес Аполлион. – Мы никогда не оскверним его насилием.

И вновь слова принца Ямы прогрохотали, как гром.

Хант смерил взглядом Аполлиона, затем Танатоса. Что за долбаный долбеж…

Танатос принюхивался к Брайс. Совсем как его гончие.

– А твой звездный свет пахнет… посвежее.

Голод, звучавший в словах принца, успокоил взбудораженный разум Ханта, сделав ангела живым оружием, заточенным на насилие. Плевать, если он так и не узнает ничего о своем отце. Если этот паршивец сделает хотя бы шаг в сторону Брайс, Хант не посмотрит на свой призрачный облик.

– Новый дезодорант, – небрежным тоном ответила Брайс.

– Нет, – возразил Танатос, от которого целиком ускользнул смысл ее шутки. – Я чувствую этот запах на твоем духе. Как-никак я – Принц Душ, и мне подобные вещи известны. Твоя сила входила в соприкосновение с чем-то новым.

Брайс позволила себе секундное удивление, выпучив глаза. Ханту подумалось, что Танатос, возможно, прав. Брайс говорила, что призма в кабинете Короля Осени показала изменившийся состав ее звездного света. В нем появились оттенки тьмы, словно ее свет вобрал в себя угасающий свет дня, свет сумерек.

– У нас мало времени, – раздраженно напомнил Аидас. – Состояние, в каком вы сюда явились, долго не продержится. Прошу зайти в храм. – Он отвесил полупоклон. – Клянусь честью, ничего плохого с вами не случится.

Хант хотел было сказать, чего стоит эта клятва честью, но янтарные глаза Брайс лишь внимательно посмотрели на Аидаса.

– Хорошо, – сказала она. – Идем в храм.

Усилием воли Хант подавил бурлящие мысли и гнетущие вопросы. Постоянно оглядываясь назад, он вместе с Брайс зашагал по мелкой гальке к отполированным храмовым ступеням. Храм был почти зеркальным отражением храмов на Мидгарде. Внешне он ничем не отличался от последнего, куда ступала нога Ханта, – храма Урды в Городе Полумесяца.

Он прогнал из памяти засаду, устроенную Пиппой Спецос, и отчаянные усилия выбраться из этой засады живыми. Тогда они с Брайс прятались за алтарем и едва сумели выскользнуть. Но вместо черного каменного алтаря, средоточием здешнего храма была бездонная яма. Вокруг нее стояли пять черных резных стульев.

Хант и Брайс выбрали стулья поближе к выходу, к реке и лодке, оставшейся на