Шрифт:
Закладка:
Гарри неловко переминался с ноги на ногу перед великолепным Джо, отгоняя воспоминания о том Джо, который был откатчиком в «Парадизе».
– Очень рад, что вы приехали, Джо. Мы, несколько человек, служащих «Нептуна», устроили между собой складчину, мы не хотели, чтобы вашего отца хоронили за счет попечительства о бедных.
– Боже мой! – мелодраматически воскликнул Джо. – Неужели же, Гарри, вы имеете в виду работный дом? Неужели дело дошло до этого?
Глаза его обежали низкую, грязную кухню, где он когда-то слизывал паштет с ножа, и остановились на убогом черном гробе, в котором лежал раздутый водянкой труп его отца.
– Боже мой! – завопил он. – Почему же мне никто не сообщил? Почему вы мне не написали? Все вы знаете, где я и кто я такой. Христианская у нас страна или нет? Стыдно вам должно быть перед самими собой, что вы дали бедному старику умереть таким образом. Видно, вам слишком трудно было даже телефонировать мне на завод!..
Таким же убитым Джо выглядел и на похоронах. У могилы он дал волю своему горю и громко рыдал в большой шелковый носовой платок. Все нашли, что это делает ему честь. Прямо с кладбища Джо поехал к Пикингсу на Лам-стрит и заказал великолепный памятник.
– Счет пошлите мне, Том, – объявил он важно. – Цена роли не играет!
И Том послал счет; потом ему пришлось посылать его очень много раз.
После похорон Джо сделал беглое сентиментальное турне по городу, выказав все те чувства, какие приличны преуспевающему человеку при посещении родных и любимых мест. Он убедил Гарри Огля, что ему необходимо получить фотографию дома на Альминской террасе. Он хотел иметь увеличенную фотографию убогого дома, где он родился. Пусть же Гарри поручит это фотографу Блэру и пошлет фотографию и счет ему, Джо.
К концу дня, часов в шесть, Джо заехал навестить старого друга Дэвида. Весть о прибытии Джо в Слискейл опередила его, и Дженни, сообщив эту весть Дэвиду, с волнением, не жалея денег, делала приготовления к приему Джо.
Но Джо решительно отклонил приглашение Дженни, объявив, что обедает сегодня с друзьями в Центральной в Тайнкасле. Дженни дрогнула, но все же продолжала настаивать. Тогда Джо смерил ее с головы до ног спокойным и выразительным взглядом – да так, что она поняла: надежды больше нет. Веселость ее пропала, исчез кокетливый задор, и она сидела молча, трепеща от зависти.
Тем не менее она вся превратилась в слух и, жадно ловя каждое слово Джо, рассказывавшего о себе, невольно сравнивала двух людей и их достижения в жизни: блестящий успех Джо и плачевные неудачи Дэвида.
Джо говорил весьма откровенно, – он всегда щеголял откровенностью. Было ясно, что он считал прекращение войны преждевременным: «В конце концов, война вовсе не такая уж плохая штука». Впрочем, дела его и теперь великолепны. Джо вынул золотой портсигар, закурил, втягивая ноздрями аромат турецкого табака, затем, наклонясь вперед, дружески похлопал Дэвида по колену:
– Ты знаешь, конечно, что мы, Джим Моусон и я, откупили завод у Миллингтона. Видит бог, мне жаль бедного Стэнли! Теперь он навсегда поселился с женой в Борнмаусе. Славный парень, знаешь, но его здорово скрутило. Совершенная развалина. Говорят, это расстройство нервной системы. Да, пожалуй, для него было самым лучшим выходом то, что мы освободили его от завода. И он получил за него хорошие деньги. О да, деньги немалые!
Джо помолчал, глотая дым папиросы, и безмятежно улыбнулся Дэвиду. Его хвастовство стало теперь несколько утонченнее, он прикрывал его маской кроткого безразличия.
– А знаешь, мы получили заказ на новое оборудование для «Нептуна». Что? Ну да, конечно, мы снова перешли на старое производство – тотчас же, как война кончилась. Пока все простофили сидели на грудах своих гранат и раздумывали над тем, что случилось, мы перешли опять на производство инструментов, и болтов, и кровельных подпорок. Понимаешь… – Джо заговорил с еще большей экспансивностью и доверчивостью: – Пока шла война, копи были заняты только добычей угля, ни один шахтовладелец не имел времени осматривать и ремонтировать шахты, если даже допустить, что он мог бы достать оборудование, – а это было невозможно. Вот мы с Джимом и рассудили, что, когда мир будет заключен, они все завопят о товаре, и никто не сможет откликнуться на этот вопль, кроме таких ранних пташек, как мы с Джимом. – Джо тихо вздохнул. – Вот таким-то образом мы и получили заказ для «Нептуна». Ха-ха, до конца года мы им должны поставить оборудования на пятьдесят тысяч фунтов.
Эта колоссальная, почти сказочная цифра – пятьдесят тысяч фунтов – прогремела в маленькой комнате, заставленной дешевой мебелью и полной дыма от турецких папирос Джо, и оглушила бедную Дженни до того, что у нее чуть не лопнули барабанные перепонки. Подумать только, какими деньгами распоряжается Джо! Она съежилась в кресле, пожираемая завистью.
Джо видел, какой он произвел эффект, видел голодное выражение в глазах Дженни, холодную враждебность в глазах Дэвида, и все это немного ударило ему в голову. Он продолжал со снисходительной развязностью:
– И, скажу тебе, хотя у нас и много дела на заводе… (Хорошо звучит: «Моусон и Гоулен», не правда ли? Уж извините, я немного пристрастен к нашей фирме.) Да, так я хотел сказать, что мы с Джимом имеем еще всякие побочные доходы. Возьмите, например, такой случай… Ты, конечно, слышал, Дэви, о ликвидационной комиссии? Нет? – Джо с сожалением покачал головой. – Ну, жаль, что не слышал. Ты бы мог подзаработать немного денег, хотя, впрочем, браться за эти дела можно, только имея капитал. Видишь ли, правительство, дай ему бог здоровья, во время войны закупило, и заказало, и реквизировало целую кучу вещей, которые им теперь не нужны, – всё, начиная от резиновых сапог и кончая целой флотилией торговых судов. Ну а раз государству теперь все это не нужно, оно, естественно, желает его сбыть с рук… – Джо,
