Шрифт:
Закладка:
– О да, Джо! – захлебнулась восторгом Дженни. – Какая прелесть!
– Недурен, недурен, – согласился Джо. – Ему один только месяц. Хотите знать, как я его добыл? – Он сделал паузу, его карие небольшие глаза заблестели. – Шесть недель назад Джим и я ездили за Морпет осматривать кое-какое государственное имущество. В одном лесоводстве нам попалась на глаза парочка тракторов, которыми пользовались на лесопилках и которые второпях забыли вывезти. Они стояли среди гниющих колод, покрытые ржавчиной и заросшие крапивой до самых маховиков. На первый взгляд машины были хлам, но, осмотрев их как следует, мы увидели, что ход у них хороший, все равно как у новых, и что они стоят каждая добрых несколько тысяч. Ну, мы с Джимом предложили цену как за утиль и забрали машины. Погнали их в Тайнкасл, вычистили, покрасили и в таком нарядном виде продали. Барыш разделили пополам. И этот мой автомобильчик, что стоит там, – Джо махнул рукой по направлению к окну, – моя доля барыша.
Пауза. Затем с бледных губ Дженни срывается невольный вздох восхищения. Этот чудный, чудный автомобиль, сверкающий на улице перед домом, куплен и оплачен благодаря одному лишь деловому маневру. Какая ловкость! О, это было уже слишком, слишком, больше, чем она могла вынести!
Джо на этом кончил разговор. Джо умел произвести впечатление. Он бросил взгляд на дешевые часы на камине и, с восклицанием испуга, проверив время по своим, золотым, вскочил с места:
– Боже! Мне уже надо было быть в дороге! Я прозеваю Джима! Очень жаль, что приходится так скоро вас покинуть, но я обещал быть в семь часов в Центральной!
Он пожал руку Дэвиду и Дженни и пошел к дверям, смеясь и болтая, благодушный, энергичный, веселый, смакующий жизнь, полный собой. Дверь за ним захлопнулась, зажужжал автомобиль – и Джо умчался.
Дэвид поглядел на Дженни с легкой иронической усмешкой.
– Вот тебе и Джо! – сказал он.
Дженни ответила злым взглядом.
– Я знаю, что это Джо! – сердито отрезала она. – Что ты хочешь сказать, не понимаю!
– Да ничего, Дженни. Но теперь, когда он ушел, я вдруг вспомнил, что он все еще мне должен три фунта!
Настоящий демон ярости проснулся в груди Дженни. Ужаленная завистью и сознанием, что Джо окончательно и навсегда от нее отделался, она скривила губы.
– Подумаешь, три фунта! – фыркнула она презрительно. – Такие деньги Джо может швырнуть лакею. У него целое состояние, он мог бы купить и продать тысячу таких, как ты. Джо – настоящий мужчина. Он умеет дела делать, из всего извлекать деньги. Почему ты не берешь с него примера? Посмотри на его автомобиль, посмотри, как он одет, какие курит папиросы, сколько у него золотых вещей. Посмотри на него, говорю тебе, и устыдись! – Ее голос перешел в крик. – Джо такой человек, который устроил бы жене хорошую жизнь, водил бы ее в рестораны, и на танцы, и в разные другие места, окружил бы ее изысканным обществом и все такое. Посмотри на него – и на себя! Ты не достоин развязать тесемки у его башмаков, слышишь? Ты и не мужчина вовсе. Ты тряпка, неудачник – вот ты кто, вот что Джо сейчас о тебе думает. Он едет себе, развалясь, в своем красивом большом автомобиле и смеется над тобой. Хохочет до упаду. «Неудачник», – говорит он про тебя. Неудачник, неудачник, неудачник!!
Ее голос стал визгливым и оборвался, на губах выступила пена, в глазах светилась ненависть.
Дэвид стоял, сжав руки и глядя ей прямо в лицо. Он с большим трудом сдерживался, понимая, что единственное средство прекратить истерику – это оставить Дженни одну. Он отвернулся, ушел на кухню.
Дженни осталась в гостиной. Она дышала тяжело и прерывисто, но подавила в себе желание пойти за Дэвидом на кухню и высказать все начистоту. Она приберегала для следующего раза те шпильки и язвительные слова, что были у нее на языке. Есть другое средство, получше!
Дженни всхлипнула без слез. Запах дорогих папирос все еще стоял в воздухе и доводил ее до бешенства. Она выбежала из комнаты, надела шляпку и ушла.
Было уже поздно, когда она вернулась домой, около одиннадцати. Но Дэвид еще не спал. Он сидел на кухне за сосновым столом, погруженный в чтение первого оттиска нового, только что утвержденного постановления Комиссии по угольной промышленности. Когда Дженни вошла в кухню, он поднял глаза. Она остановилась в дверях. Шляпка ее съехала немного набок, глаза были мутны, щеки прорезаны тонкими красными жилками. Дженни была безобразно пьяна.
– Привет! – фыркнула она. – Что, все трудишься, деньги зарабатываешь?
Она говорила невнятно, путая слова, и выражение ее лица не оставляло сомнений. Дэвид в ужасе вскочил. Он в первый раз видел ее вдрызг пьяной.
– Оставь меня! – Она оттолкнула его и чуть не упала. – Я не нуждаюсь в твоих заигрываниях! Убери подальше руки! Ты ничего подобного не заслуживаешь…
Дэвид почувствовал к ней отвращение.
– Дженни! – взмолился он.
– Тшенни! – передразнила она его, состроив пьяную гримасу. Она качнулась к нему, подбоченилась с пьяной удалью. – Хорош муж, нечего сказать! Заставляет меня тратить даром лучшие годы. Я здорово веселилась во время войны, пока тебя не было. И хочу так же веселиться теперь.
– Дженни, прошу тебя, – молил он, оцепенев от муки. – Ты бы лучше легла.
– Не лягу. – Она захихикала. – Не лягу, я для тебя…
Наблюдая ее, Дэвид вдруг подумал о ребенке, которого она родила ему, и видеть ее в таком унизительном состоянии стало невыносимо больно.
– Дженни, ради бога, возьми себя в руки! Уж если я ничего больше для тебя не значу, то подумай о нашем ребенке, вспомни о Роберте. Я до сих пор не говорил об этом. Я не хочу тебя расстраивать. Но неужели и память о нем ничего для тебя не значит?
Дженни разразилась пьяным смехом. Она хохотала, хохотала, пока у нее не потекла изо рта слюна.
– Я, кстати, собираюсь сказать тебе насчет этого кое-что, – сказала она глумливо. – Давно собиралась… «Наш ребенок»! Вы льстите себе, милорд! Откуда ты знаешь, что он был твой?
Не понимая, он посмотрел на нее с выражением отвращения. Это ее взбесило.
– Дурак! – взвизгнула она вдруг. – Это был ребенок Джо!
Тогда он понял. Побледнел как смерть, яростно схватил ее за плечи и прижал к двери:
– Это правда?
Отрезвленная физической болью, она уставилась на него
