Пока дети завтракали, он стоял рядом. 25 г хлеба и кружка горячей воды с солью. Он пошел в общежитие. Ребята, которые были еще в силах, надев тяжелые ватники, пошли на улицу разбирать на топливо деревянный дом. Другие равнодушно лежали на койках. На обед они ели 50 г хлеба, крохотный кусочек масла, немножко супа из мороженой свеклы и каплю каши, на вид состоявшей главным образом из льняного жмыха. Генерал Духанов заметил, что многие дети часть супа и каши спрятали в банки. Он думал, что они собираются съесть это позже, но ошибся. Те, кто мог еще ходить, вскоре появились в своих тяжелых ватниках, они шли домой навестить родных, почти все сжимали в руках стакан или баночку с едой для умирающей матери, брата, сестры. Генерал Духанов собирался их остановить, поговорить с ними, но вдруг понял, что сказать нечего. В тот вечер он вернулся и доложил Жданову, что дело не в краже, а в нехватке еды.

Он спросил Жданова, правильно ли сделал, не остановив детей, когда те уходили.

Жданов медленно произнес: «Я бы сделал так же».

Он отвернулся, взял телефонную трубку: «Говорит Жданов. В пределах 40 минут майорам Гнидину и Витте открыть заградительный огонь по фашистским полкам. Зачем? Чтобы фашисты понесли тяжелые потери. Доложите о выполнении приказа».

Жданов повесил трубку и обратился к генералу Духанову: «Идите домой отдыхать. Спасибо за доклад. Мы немедленно эвакуируем этих детей».

Примерно в это же время отряд лыжников с линкора «Марат» был послан в ночную разведку через лед, чтобы выявить немецкие орудийные позиции вокруг Петергофского дворца. Они увидели, что исчезла созданная Михаилом Козловским огромная статуя Самсона, которая увенчивала Большой каскад, сходящий к морю: статую сняли и отправили в Германию.

Когда моряки сообщили о своем открытии, «Марату» было приказано специально открыть заградительный огонь по немецким позициям вокруг Петергофа – в наказание за воровство.

Ночью 23 декабря состоялась беседа Жданова и Штыкова, только что вернувшегося из Вологды, куда он ездил, чтобы ускорить доставку продовольствия.

«Норму в 125 г надо бы увеличить, – сказал Жданов. – Можешь гарантировать непрерывную доставку продуктов?»

Ответ на вопрос мог иметь решающее значение. Немного подумав, Штыков тихо и торжественно ответил: «Могу».

В тот момент в Ленинграде имелось в наличии муки лишь на 2 с небольшим дня. По ледовой дороге привезли только 16 449 тонн продовольствия за все время – в среднем по 361 тонне в день. На следующий вечер, 24-го, Ленинградский военный совет по инициативе Жданова отдал распоряжение о первом увеличении нормы хлеба – на жалкие 100 г (крохотный кусочек) рабочим и на 75 г всем остальным, включая детей.

Это был, как впоследствии, 25 лет спустя, утверждал Павлов, очень смелый и решительный шаг. Ведь не было резервов на случай какой-нибудь беды или перерыва в доставке. Если что-то случится и опять придется сокращать норму, тогда почти немыслимо даже представить себе ужасные последствия.

Жданов рисковал, но все же надеялся, что перевозки по ледовой дороге будут и дальше возрастать. И – об этом никто из историков прямо не упоминает – страшное число умерших сокращало существенно число живых, которых надо кормить.

Была еще одна причина уверенности Жданова. Он только что побывал в Москве, впервые со времени возвращения в Ленинград в роковые дни конца июня.

В Кремле состоялось заседание, были Сталин, Жданов, начальник Генерального штаба маршал Борис Шапошников, командующий недавно созданным Волховским фронтом генерал Кирилл Мерецков, командующий 26-й армией (вскоре преобразованной во 2-ю ударную армию) генерал-лейтенант Г.Г. Соколов и командующий 59-й армией генерал-майор И.В. Галанин.

Заседание проводилось 11 декабря в обстановке приподнятого, радостного настроения, в условиях, когда возвращен Тихвин, отбит Ростов, когда стремительно и успешно развивает наступление Жуков, когда в результате успешного наступления удалось отогнать от Москвы немцев. Шапошников изложил свой план прорыва ленинградской блокады, главную роль предстояло в этом сыграть Мерецкову с 4, 52, 59 и 56-й (2-й ударной) армиями. 59-я и 2-я ударная как раз в это время переформировывались. Шапошников сказал, что задача Мерецкова отогнать немцев с территории восточнее реки Волхов, пересечь реку и разгромить дивизии на западных берегах. Мерецков затем должен двинуться на северо-запад и совместно с войсками Ленинградского фронта уничтожить силы немцев, блокирующие Ленинград.

Все были охвачены оптимизмом. Шапошников подчеркнул, что Ленинград в кризисной ситуации, что нет возможности ждать, пока войска полностью будут сосредоточены, и лишь тогда начинать операцию. Жданов и генерал Хозин сказали о тяжелых жертвах, которые Ленинград несет в связи с воздушными и артиллерийскими бомбардировками, о растущих жертвах голода и холода. Умирает столько людей, что надо приложить все усилия для снятия блокады.

Решено было продолжить наступление на Волховском фронте, которое уже началось. Наступление должно постоянно возобновляться и продолжаться непрерывно до тех пор, пока Ленинград не будет освобожден, пока не будут сломаны тиски, в которые взяла его группа армий «Север». Участники заседания, преисполненные уверенности, вылетели на север. И, вероятно впервые со времени летнего возвращения, Жданов почувствовал, что судьба ему благоприятствует. Немножко везения плюс тяжелые бои, которые должны вести три группы армий– ленинградская, волховская, северо-западная, – и Ленинград будет освобожден. Город жестоко страдал, но ведь впереди перемены.

Оперативные планы наступления были переданы по радио 17 декабря командирам на Ленинградский и Волховский фронты. Наступление должно начаться 20-го, срок для подготовки самый незначительный, но нельзя было упустить время. После успешного тихвинского наступления Жданов и Мерецков не хотели терять наступательный порыв.

И Жданов, именно под влиянием этих пьянящих надежд, рискнул увеличить ленинградскую норму хлеба.

В час ночи о его решении сообщили дежурившим в Смольном партийным работникам. Рождественское утро. 116-й день блокады. Дежурные спали за письменными столами или сидя клевали носом в подвале, в общей спальне. Их отправили в разные концы города сообщить новость. Температура ниже нуля, по улицам, занесенным огромными сугробами, ветер мел снег. Партийные работники были в лучшем физическом состоянии, чем остальные граждане. И все-таки «по пути на Васильевский остров, – потом вспоминал инструктор Н.М. Рибковский, – мне пришлось 5 раз останавливаться и отдыхать». Хлебные магазины открывались в 6 утра, партийные представители подошли до открытия, сообщили об увеличении норм. Один партийный работник из Выборгского района вспоминал позже, что люди, стоявшие в очереди у хлебного магазина, кричали «ура!». А один старый железнодорожный мастер, по фамилии Петров, разбудил детей, и они плакали, услышав, что получат еще кусочек хлеба.

В день Рождества молчало радио – из-за полного отсутствия электричества. Работала только одна электростанция – «Красный Октябрь».