Шрифт:
Закладка:
На вопрос, как его наказывали в детстве, он ответил просто:
– Мама била меня метлой. Отец гонялся за мной с ремнем, я убегал, он смеялся, а потом я спотыкался, и этим все кончалось.
На вопрос о том, наказывали ли его чаще, чем брата и сестер, он ответил:
– Пожалуй, – а потом, после паузы на размышления, добавил: – Хотя, думаю, нас наказывали одинаково.
По мнению Крауса, эти ответы были честными и вполне разумными. Они также указывали на то, что он не был простым психопатом; для классического антисоциального типа личности характерно глубокое погружение в роль жертвы, с удовольствием обвиняющей родителей.
Убийца словно зациклился на матери; из его детских воспоминаний следовало, что они вдвоем как будто были единственными жителями Шоукросс-Корнерс. Краус уже обратил внимание на то, что друзья или другие члены семьи появлялись в них эпизодически.
– Ваша мать часто кричала на вас?
– О, да, – ответил Шоукросс. – Постоянно. Кричала и вопила без умолку. Называла меня болваном, тупицей. Тупым ублюдком, сукиным сыном. Обзывала и как-то еще… на греческом.
– Она таким же образом разговаривала с вашими сестрами и братом?
– Иногда и на них кричала.
– Она когда-нибудь называла кого-то из них ублюдками?
– Нет. Обычно сучьими детьми.
– Сучьими детьми?
– Да.
– А вы были одновременно сукиным сыном и ублюдком?
– Да. Поэтому я и думал, что меня подкинули. Я вел себя не так, как остальные дети.
«Вот оно снова, – сказал себе Краус. – То же самое чувство отдельности от других, чуждости им».
– Вы были хоть немного похожи друг на друга?
– Иногда, – сказал Шоукросс. – Например, сейчас я немного похож на отца. Взрослея, я становился выше всех. По-моему, у всех в моей семье группа крови О, а у меня группа крови А. Помню, когда мама и папа поженились, ей было восемнадцать, а ему двадцать три или около того.
– Было ли у вас ощущение, что вы ей дороги?
Шоукросс заколебался.
– Она всегда говорила, что да. То любит, то побьет. Постоянно ходила и твердила: не делай того, не делай этого. Говорила, чтобы я не ходил в лес, и я шел в лес. Говорила, чтобы я не ходил в поле, и я шел в поле. Говорила, чтобы я не ходил на болота, и я шел на болото – и однажды едва не утонул.
Он признался, что мочился в постель, пока ему не исполнилось тринадцать или четырнадцать, тем самым обеспечив третий компонент «триады убийств» – поджог, жестокое обращение с животными и энурез, – который, по мнению многих криминологов, предвещает преступное поведение. Краус был менее уверен в этой волшебной формуле, хотя ее показатели, казалось, вполне применимы к Шоукроссу.
Он утверждал, что сестра его матери Тина познакомила его с оральным сексом, когда ему было девять или десять лет[27]. Говорил о куннилингусе со своей сестрой Джинни и еще раз сообщил, что это реальность, а не фантазия. И сказал, что до сих пор любит свою первую жену Сару.
Краус спросил, есть ли у него чувство гордости. Шоукросс ответил:
– Да. Я горжусь достижениями, которых добился на свободе, но мне очень стыдно за то, что со мной случилось.
«Боже мой, – сказал себе психиатр, – ты говоришь о достижениях?» Это казалось еще одним подтверждением того, что мозг Шоукросса функционирует не так, как у других. Можно ли найти менее подходящее слово, чем «достижения», для характеристики целой жизни, полной преступлений и недостойного поведения?
Далее собеседники перешли к подробностям убийств.
Вопрос: Которую из двоих вы порезали? Стотт?
Ответ: Да, это так. И еще была вторая – Сисеро.
Вопрос: Как вы резали Сисеро?
Ответ: Я резал ее, как сабельной пилой.
Краус читал полицейские отчеты и знал, что Сисеро была задушена; несколько дней спустя ее замороженное тело было слегка изуродовано, но, по всей видимости, никаких частей тела не пропало. Психиатр спросил:
– В каких местах вы ее резали?
– Вот от этого места и ниже, – сказал Шоукросс, проводя воображаемую линию от живота к промежности.
Вопрос: От пупка к влагалищу?
Ответ: Я ее вскрыл.
Вопрос: Вскрыли?
Ответ: Я просто резал… она уже заморозилась, и я резал ее так и так.
Вопрос: Почему вы ее порезали?
Ответ: Съел.
Вопрос: Прошу прощения?
Ответ: Съел.
Вопрос: Что вы имеете в виду?
Ответ: Съел. Женщину! Съел.
Вопрос: Что именно съели?
Ответ: Влагалище.
Вопрос: После того, как она умерла?
Ответ: Да. Она пробыла там четыре дня.
Вопрос: Вы вернулись? Вы разрезали ее до влагалища, а потом съели ее вагину? Вам нравится оральный секс или вы на самом деле съели ее и проглотили?
Ответ: Съел.
Вопрос: Пережевали? Проглотили? Именно съели? Ее сексуальную часть?
Ответ: Да.
Вопрос: Вы ее поджарили?
Ответ: Нет. Съел сырой, холодной, замороженной, пока ехал по дороге.
После интервью Краусу стало не по себе. Даже профессионалу, который вскрывал трупы в медицинской школе, представить такое было тяжело до тошноты. Он позвонил Рону Валентайну и рассказал подробности.
Как обычно, адвокат спросил:
– Что ты об этом думаешь, Дик?
– Не знаю, что и думать, – ответил психиатр. – Похоже, он пытается убедить меня, что он сумасшедший. Мне нужно посмотреть отчеты о вскрытии.
– Ты все еще не думаешь, что он сумасшедший? – в голосе Валентайна прозвучало легкое недоверие.
– Нет, – сказал Краус. – Пока еще говорить об этом слишком рано.
11.На пятом сеансе неделю спустя Шоукросс вновь выступил в роли мстителя джунглей.
– Однажды переводчик сказал мне, – вспоминал он с удовольствием, – что, мол, в джунглях гуляет призрак, и он устраивает настоящий ад. И я усмехнулся, мол, это я!
Краус понял, что убийца повторяет уже известную историю с незначительными вариациями. Женская грудь, которую он поджарил и съел, теперь превратилась в бедро. Его методы ведения войны были другими, а описания времени и места отличались от более ранних версий. Он рассказал о том, как вставил пожарный шланг во влагалище вьетнамской проститутки, и ей оторвало голову, что невозможно с точки зрения анатомии. За этой историей последовала другая, столь же неправдоподобная – о шпионке Вьетконга, которую привязали к двум деревьям и разрубили посередине мачете. Умирая, она плевала в своих мучителей.
«Когда он говорит, – записал доктор в блокноте, – создается впечатление, что весь его рассказ – это мешанина лжи, искажений, провалов в памяти и намеренного нежелания говорить об определенных событиях».
В воспоминаниях о Вьетнаме всегда присутствовал фантастический элемент, но теперь они начинали звучать как обычный старомодный бред. «Верит ли он сам в эту чушь?» – спрашивал себя доктор. Существует феномен, известный как ретроспективная фальсификация, при котором человек пересматривает свой жизненный опыт и приходит к вере в новую версию. В данном случае это казалось возможным, но маловероятным. Психиатр снова спросил себя: «Возможно ли, что с мозгом этого человека что-то всерьез не в порядке?»
По мере продолжения допроса возможность защиты подсудимого