вопросы задевали за живое, то зрачки его сужались, лицевые мышцы начинали подергиваться, речь становилась грубой. Иногда он упирался ногами в пол и наклонялся вперед, словно готовясь к прыжку. Когда его попросили объяснить противоречие в представленной им версии убийства Гибсон, он огрызнулся:

– Какого хера, вы забыли, что я сказал?

Самообладание вернулось через несколько напряженных секунд.

– Когда копы надо мной подшучивают, – объяснил он, – у меня начинается паранойя. Не выношу, когда бьют с обеих сторон.

«Да, – сказал себе Краус, – и иногда это заставляет тебя убивать». Существует такой общий термин – «плохой контроль над импульсами». Этот человек явно не мог справиться со своими эмоциями. И снова вопрос – почему. Откуда эта вспыльчивость? После четырех часов бесед психиатр все еще не имел ни малейшего представления об этом.

Время от времени проявлялись признаки того, что убийца соответствует классическому профилю социопата по крайней мере в том, что касается отсутствия угрызений совести или чувства вины. Он рассказал, как после убийства Элизабет Гибсон заглянул в «Данкин Донатс» – «зашел, взял чашку кофе и два пончика».

– И о чем же вы там говорили? – спросил Краус.

– Ни о чем особенном.

– Ни о чем особенном? Как вы себя чувствовали?

– Я просто выбросил это из головы.

– Вы можете так делать? И с вами все в порядке?

– Да. – Шоукросс произнес это так, словно речь шла о штрафе за нарушение правил дорожного движения.

В другой момент интервью Краус спросил:

– Вы можете отключать чувства?

– Я могу открывать и закрывать дверь, – ответил Шоукросс. – Я имею в виду, что все, причиняющее мне боль или выводящее меня из себя, я откладываю в сторону.

Для психиатра это хрестоматийное описание одного из типов расстройства мышления.

Но это все равно не являлось безумием в юридическом смысле.

6.

Краус и Рон Валентайн провели стратегическую сессию с Дэвидом Муранте и Томасом Кокуцци – юристами, назначенными судом для защиты признавшегося серийного убийцы в округе Монро. Судебный психиатр уже проинформировал команду защиты о том, что их клиент – социопат, но вменяемый. Теперь речь шла о том, стоит ли добиваться обвинительного приговора за непредумышленное убийство, ссылаясь на смягчающие эмоциональные расстройства, что, возможно, приведет к более короткому сроку заключения, либо же нацелиться на вердикт «невиновен по причине невменяемости», что означало бы заключение в психиатрическую лечебницу.

Краус отверг идею с невменяемостью, по крайней мере с точки зрения его собственного участия.

– На данный момент, – сказал он коллегам, – я не могу предоставить вам никакой психиатрической защиты. Этот тип с явным расстройством психики, определенно ненормальный, но он не сказал мне ничего, что оправдывало бы его преступления. Как вам известно, у нас, в Нью-Йорке, действует правило осознания. Знал ли он, что делал? Сознавал ли последствия своего поступка? Понимал ли, что поступает неправильно? Ответы однозначны: да и да, в этом нет сомнений.

Муранте и Кокуцци согласились, что показания Крауса их защите не помогут; на этом встреча и закончилась. На обратном пути в Хоноай-Фоллс Валентайн попросил Крауса тем не менее продолжить изучение.

– Возможно, ты прав в том, что наш парень юридически вменяем, – сказал государственный защитник. – Но поставить диагноз ты еще не готов, да?

Как ни неприятно было Краусу признавать это, ему пришлось согласиться.

7.

В третий раз за две недели психиатр сидел напротив Артура Шоукросса. На этот раз они были одни. После недолгой вступительной болтовни убийца заговорил о Карен Энн Хилл и в очередной раз, казалось, пошел наперекор своему стремлению попасть в психиатрическую больницу вместо исправительного учреждения.

– Я думаю об этом снова и снова, и мне не составляет труда – вы назвали это фотографической памятью – увидеть ее так ясно, как будто это случилось вчера. Я вижу ее и вижу, как сильно она напоминает мне мою сестру.

– Неужели? Которую из них?

– Младшую, Джин.

– Ту, с которой у вас были сексуальные отношения в подростковом возрасте?

Краус ждал, что Шоукросс поправит его, объяснит, что роман с сестрой – это фантазия, как сообщалось в нескольких предыдущих интервью, но убийца сказал только:

– Да.

Вопрос: Когда вы были с Карен – тут я обращаюсь к вашей памяти, – у вас ведь сначала возникло сексуальное влечение к ней. У вас был секс…

Ответ: Она соскользнула по насыпи к набережной и въехала ногами в реку. Я подхватил ее, вытащил из реки и посадил на камень, на котором сидел сам. Мы разговариваем… И потом оно пришло, возбуждение. Вокруг все стихло, свет стал ярким, и мы как будто оказались там одни. Я просто поднял ее, посадил к себе на колени. Она не произнесла ни слова. Я поцеловал ее, она поцеловала меня в ответ. И только тогда я начал, понимаете?

Вопрос: Ласкать ее и так далее?

Ответ: Я ласкал ее, и она не сказала ни слова. Потом мы легли на землю, я снял с нее штанишки и совершил половой акт. Она не кричала, не плакала.

Вопрос: Кровь была?

Ответ: Потом. Она не кричала и не плакала. Единственное, у нее на глазах выступили слезы…

Вопрос: Но половой акт был. Что произошло потом?

Ответ: Пот. Сразу же выступил пот. Свет как будто сосредоточился в одном месте. В туннеле сделалось темно, и вот тогда у меня возникло желание… Мне стало страшно – почему я сделал то, что сделал. Я просто схватил ее и задушил.

Вопрос: Вы ее убили?

Ответ: Нет. Она не была мертва. Она была без сознания, я уложил ее на землю и подкопал участок насыпи, чтобы ее засыпало. Даже не понимаю, почему я укрыл ее полностью… ноги, лицо. Позже я узнал, что она умерла в больнице.

Краус понял, что эта, последняя версия инцидента по крайней мере частично неточна и явно самооправдательна. Что тоже типично для социопата. Проблемы когнитивного свойства не редкость у сексуальных преступников, которые умудряются убедить себя в том, что в случившемся виноваты в той иной степени именно их жертвы. Классическое оправдание изнасилования: я дал ей то, чего она хотела. Психиатр не поверил, что восьмилетняя Карен Энн Хилл поцеловала совершенно незнакомого человека или позволила ему ласкать себя. В полицейских отчетах указывалось вагинальное и анальное проникновение, а также то, что девочка умерла от удушья, когда ее уткнули лицом в ил. Конечно, бедняжка «не кричала и не плакала», как утверждал Шоукросс. Вероятно, она была мертва еще до полового акта.

Сохраняя невозмутимое выражение лица, Краус слушал заключенного, который переключился на свою любимую тему – Вьетнам. Убийца предположил, что его педофилия, возможно, началась с одиннадцатилетней вьетнамской проститутки и других лагерных шлюх:

– Наверно, оттуда это дерьмо и пошло.

Повторив несколько уже заезженных ужастиков, он выдал еще одно явно надуманное объяснение своей забывчивости в отношении имен:

– Не могу вспомнить ни одного человека, с которым был во Вьетнаме. Ни одного. Я