Шрифт:
Закладка:
«День трудись, а ночь молись», — наставлял о. Павел монашествующих. Послушница из Толги вспоминает: «Сестры подходят к батюшке, одна просит о том помолиться, другая еще о чем-то… А я не знаю, о чем просить. У меня было послушание на коровнике. Мне кто-то из сестер и говорит: «Попроси: батюшка, помолись за коровниц!» Я, что сказали, то и повторяю:
— Батюшка, помолитесь за коровниц…
Как он обнял меня! Что и говорил, не помню…»
Такое простосердечие всегда как-то очень трогало о. Павла. Хотя бывали и курьезы. В одном из монастырей послушание привратницы выполняла очень хорошая добрая монахиня. И вот как-то раз приезжают высокопоставленные гости, спрашивают:
— Где найти матушку игумению?
— А матушка в отъезде за границей, ей должны делать операцию.
— Какую? — интересуются гости.
— Кесарево сечение, — отвечает монахиня.
Гости в шоке. А монахине откуда знать? Где-то она услышала «красивое выражение», ей и запало на память — «кесарево»! — а что это такое — ей и невдомек. Так и оконфузила в простоте сердца и себя, и матушку игумению.
«Дурак за дуру помолится, дура за дурака поклон положит», — сказал на исповеди отец Павел этой монахине, приехавшей к нему в Верхне-Никульское.
Много их приезжало — исповедаться, причаститься, попросить совета. Иногда и без всяких слов получали хороший духовный урок.
«Как-то две монахини приехали в Никульское под самый Новый год 31 декабря, — рассказывает батюшкин воспитанник. — Ну, естественно, что-то поделали, помогли нам по хозяйству. А на следующий день соседка Настя пригласила нас в гости. Мы захватили бутылочку, а там уже полный стол — мясо, котлеты, рыба всякая разная. Приходим и начинаем есть. Рождественский пост. Эти две монахини сидят — как в рот воды набрали. Такими глазами смотрят на нас! Так ничего и не поняли».
«Сумасшедший грех, когда придешь в гости и будешь из себя святошу строить», — поясняет мой собеседник.
В отношении поста батюшка держал неизменную позицию: пост должен быть прежде всего духовным. Будь внимательнее к себе и к ближнему своему, остерегайся кого-нибудь невзначай обидеть, не причиняй зла — «не ешь людей», как говорил батюшка.
«Берегись измерять пост простым воздержанием от пищи, — записано в батюшкиных тетрадях. — Те, которые воздерживаются от пищи, а ведут себя дурно, уподобляются диаволу, который хотя ничего не ест, однако же не перестает грешить».
Архимандрит Павел очень высоко ценил истинную монашескую глубокую внутреннюю жизнь. «Молитвами иноков Господь содержит сей мир». Но если увидит в человеке духовного сана лицемерие — то держись! Тут уж скажет не в бровь, а в глаз: «Говно от черной курицы».
Насквозь видел то «коварство», о котором пророчески предупреждал схиархимандрит Лаврентий Черниговский: «Настанет время, храмы будут ремонтировать…»
«Берегитесь показного делания!» — остерегают старцы. — 118 монастырей открылось, а без монахов, — слушаю я запись беседы архимандрита Павла с приехавшими к нему в Верхне-Никульское валаамскими монахами.
Разговор идет серьезный — почему не те люди в священники идут?
Батюшка отвечает просто:
— Не ради Исуса, ради хлеба куса.
Служителем Церкви стало быть выгодно, почетно. Но что делать истинным монахам, взыскующим Христа? Куда им податься? Куда бежать из восстанавливающихся обителей, где «всё как в миру?»
— Батюшка, думаю, где бы дом купить в лесничестве, в глуши.
— Не бери. Сожгут, — отвечает старец. — Соловецкий Вениамин купил дом в глуши — и его убили, и келейника.
Да, податься некуда, и хорошо, что рядом есть еще родное батюшкино плечо. Батюшка и утешит, и вразумит, и песенку споет из той затопленной монастырской жизни, что покоится здесь неподалеку на дне рукотворного Рыбинского моря…
Даже не песенка, а настоящий Акафист великому монашескому угоднику Самовару:
Радуйся, крепким чаем, в тебе вскипяченным, монашеские сердца увеселяющий! Радуйся, на покупку того чая монашеские карманы облегчающий! Радуйся, самоварче-варче, монашеский угодниче! (припев поется дважды) Чаю монах напьется, в постелю заберется и благ, будет вопить: «Аллилуйя!»И как на крыльях, возвращается монах в свою обитель, и крест монашеский ему не в скорбь, а в радость.
Не бойся тернии креста, не говори: темна дорога! Поверь, что крестный путь Христа — награда высшая у Бога. Сгибаясь низко под крестом, не омрачай души сомненьем, но горячо молись о том, чтоб крест твой был тебе спасеньем.«Отец Павел был очень строг к ношению монахами парамана, — вспоминает его духовный сын. — Параман — это часть нательной монашеской одежды: спереди — крест деревянный с двумя отверстиями, называется параманальный крестик, от него веревочка туда и сюда — лентами такими, эти ленты сходятся за спиной и
