— И вот, как послушаешься батюшкиного совета, всё ладно и получается, а нет — так всё идет наперекосяк, — говорят батюшкины чада.

Теперь и я могу свидетельствовать это.

Он служил народу, был его душой — молитвенной, песенной, празднующей, скорбящей… Оттого и не зарастает народная тропа к его могиле, и не смолкают песни в изголовье почившего старца.

Потонуло в цветущей черемухе Леонтьевское кладбище, и птицы поют так сладкоголосо! Давно ли еще лежал здесь апрельский снег, и черный грач, как одинокий инок, гулял в соседней ограде? По два ведра картошки варил, бывало, отец Павел для голодных грачей у себя в Верхне-Никульском, а среди акафистов и молитв нет- нет да и сделает запись: «9 мая у грачей появились дети. Орут на все село, но тепло не ахти».

Какой-то неиссякаемый праздник жизни продолжает совершаться на его могиле. «Я знаю, для чего живу — для славы Божией. Знаю, когда умру — когда будет угодно Богу. Знаю, куда иду — в небесное Отечество, и дивлюсь, что находят на меня иногда минуты печали».

1997–2002

г. Ярославль