Мне посчастливилось встретиться с человеком, который присутствовал при разговоре архимандрита Павла со Святейшим Патриархом Алексием II в сторожке при Воскресенском соборе. И оказалось, что ярославский старец зазвал Святейшего не просто чайку попить.

Он прямо и конкретно предупредил Главу Русской Православной Церкви о тех событиях на «самостийной Украине», которые предстоит пережить, но сказал, что в конце концов всё уладится.

«В Киеве никогда не было Патриарха, — наставлял украинскую паству архимандрит Лаврентий Черниговский в середине XX века. — Патриархи были и жили в Москве. Берегитесь самостийной украинской церкви и унии!» И всегда повторял, чтобы ни в коем случае не входили ни в какой раскол.

На прощанье Патриарх Алексий II подарил батюшке свою фотографию с дарственной надписью, а отец Павел выпросил у Святейшего платок.

— Как, батюшка, ты у него платок выпросил? — удивлялись духовные чада.

— А так! — весело отвечал батюшка. — «А что ты мне в подарок привез?» Он говорит: «У меня ничего нет, вот только один платок». «Ну, давай платок!»

Конечно, не ради озорства выпросил батюшка платок у Святейшего Патриарха. Но кто поймет поступки старца, юродствующего во Христе! В народе есть примета: дарить платок — к разлуке. И, конечно, архимандрит Павел знал, что эта встреча с Патриархом в сторожке Воскресенского собора — первая и последняя…

Глава XX. «Нам венцы готовятся»

«Я очень люблю поминать умерших, а, может быть, и меня кто помянет», — записано в батюшкином синодике.

Это длинный список имен, составленный на шестидесяти страницах — словно свод прожитой жизни.

Первый, кого молитвенно поминает батюшка — Святейший Патриарх Тихон, отечески благословивший отрока Павла Груздева на монашеский путь. Молится батюшка и о упокоении родителей Патриарха Тихона — иерея Иоанна и Анны. В молитвенных поминаниях архимандрита Павла всегда присутствует дух семейственности, создающий какую-то особенную, почти домашнюю близость. «Се, Мати, сын Твой!»

За Патриархом Тихоном следом идет Святейший Патриарх Никон (1681 г. † 17 августа). Память о нем — так же с детских лет, со времен Мологи. «И когда везли Патриарха Никона в ссылку на Белоозеро, игумен Корнилий с братией Мологского монастыря вышли отдать честь опальному Патриарху, за что были избиты стрельцами…» Отец Павел не очень стремился вникать в какие-то исторические ситуации, но ценил прежде всего красоту человеческого духа, величие поступка. Оттого и запало монастырское сказание о ссыльном Патриархе и избитых иноках в душу послушника Павёлки, так что до конца дней своих поминает он Патриарха Никона, так же как и игумена Корнилия с братией.

С таким же молитвенным усердием относится и к памяти староверов: «Помяни, Господи, раба Твоего протопопа Аввакума († 1 апреля 1681 г.) и рабов Божиих Анастасию (жена его), Марию (мать его), Лазаря, Епифания, Никифора, Никиту, и их святыми молитвами меня, многогрешного, помилуй. Вечная им память, вечный покой».

И это поминание воздается отцом Павлом за величие духа Аввакума, гонимого протопопа, и его семьи. Репрессии за веру были во все времена, и отец Павел, неоднократно репрессированный сам, прежде всего поминает таких мучеников за веру. Среди них — митрополиты Владимир Богоявленский, Вениамин Гдовский, Агафангел Преображенский, Серафим Чичагов, Иосиф Петровых, Петр Крутицкий… Конечно, и те, чьи имена связаны с Павлом Груздевым одним «архивно-следственным делом»: архиепископ Варлаам Ряшенцев, епископ Вениамин Воскресенский…

Словно вся история и география русского монашества отражена в батюшкином синодике и крепко переплетена с его собственной жизнью: это и затопленные Мо- лога и Юга, Толга, Новгород, Саров, Валаам, Оптина, Соловки, Афон, Глинская пустынь, Северный Казахстан и Сибирь — даже до Иркутского Вознесенского монастыря простирается батюшкина молитва. Часто отец Павел не ограничивается только упоминанием имени и рисует в нескольких словах сам образ человека — труженика, молитвенника, страдальца, отшельника, юродивого во Христе…

«О упокоении Схимонаха Никодима.

Соловецкий. Жил в пустыни в четырех верстах от монастыря между горами в глубокой лесной лощине. Близ келии был выкопан колодец. Питался сухим хлебом, смягченным водой. Вареную пищу употреблял только в праздники, масла на его трапезе никогда не было. о. Никодим прочитывал все Евангелие каждодневно. Прожил в пустыне 17 лет, помер 3-го ноября 1854 года. Помяни его, Господи. <…>

Блаженного Косьмы. Жил в городе Бирске, часто употреблял слово «Ох, робята, робята». Помер 12 ноября 1882 года.

Блаженной Павлы. Ходила зиму и лето босая и в одной рубашке, ночевала на кучах навоза, зимой находила ночлег в ометах сена или кладях хлеба. Старец Косьма Бирский, когда его спрашивали о чем, об ея прозорливости отзывался так: «Что меня спрашивать? Чего я знаю, на печке лежа? Вон спрашивайте лохматую девку Пашку, она всё знает. Я ничего не знаю». А она его звала Кузька — дурак. Виду Паша была страшного, высокая, черная лицом от жары и ветра, волосы стриженые торчали вверх; рубашка грязная, одни лохмотья, грязные босые ноги, сколько ей ни давали одежды, но она всегда оказывалась раздетой. Померла 21 ноября 1891 года, похоронена в монастыре гор. Бирска, на камне могилы надпись, что здесь погребена юродивая раба Божия Паша Казанцева. <…>

Послушника Николая. Николаша — ангел Божий, человек небесный, поступил в Оптину 16 лет, прожил с небольшим год, помер от чахотки. <… >

Послушника Игнатия Новгородского Антониева монастыря. Я его хорошо знал. <…>

Помяни, Господи, рабу Твою Матрону и родителей ея Павла и Наталью. Матрона, по прозванию Босоножка, жила в г. Петропавловске. Царство им небесное. <…>»

В синодике архимандрита Павла упоминаются многие и многие, мало кому известные, подвижники благочестия.

«Господи! Сколько померло, и все праведники, один я грешник. Помилуй мя, Господи» — восклицает батюшка между строк. Здесь и вся груздевская родня, и земляки, сестры и