– В этом мешке лежит нечто такое, что для мастера Цзиа дороже жизни, – сипло проговорил старик. – Книга знаний.

– А ты сам кто такой? – поинтересовался Тан Каруконо.

– Ога Кидосу, – ответил старик. – Рыбак с Дасу.

Дзоми резко повернула голову и посмотрела на него. Хотя голос этого человека был едва слышнее хрипа, в ее голове он рокотал, как раскат грома.

«Отец».

Глава 44

Путешествие Луана Цзиа

Где-то к северу от Дасу, тремя годами ранее

Маленькая флотилия, в состав которой входили «Удача Луто», «Гордый куникин» и «Каменная черепаха», вот уже несколько недель держала курс на север и пару дней назад оставила за кормой последние из пиратских островов. Вокруг них блестел под полуденным солнцем бескрайний океан, стайки диранов выпрыгивали время от времени из воды и, описывая грациозную дугу, скользили над волнами.

Восемь человек на борту «Удачи Луто», голые по пояс и покрытые потом, привалились, чтобы малость передохнуть, к горизонтальным спицам, лучами выходящим из центральной лебедки. Но в это самое время лебедка была застопорена при помощи боковых клиньев. К ней крепился канат, сплетенный из множества шелковых прядей; другой его конец уходил в небо и терялся в высоте. Хотя канат слегка провисал между небом и судном, образуя плавный изгиб, знакомый всем, кто запускает воздушных змеев, было очевидно, что он испытывает большую нагрузку.

Человек, сведущий в искусстве судовождения, заметил бы в поведении «Удачи Луто» нечто странное. Хотя легкий ветер дул с севера, корабль, вместо того чтобы лавировать с поставленными под углом парусами, шел прямо навстречу ветру, а паруса его стояли строго поперек корпуса. Другими словами, они действовали как воздушный тормоз и, насколько возможно, замедляли судно. Оно подпрыгивало на небольших волнах, а матросы суетились на палубе и на реях, стараясь сохранить положение парусов таким, как необходимо для достижения столь необычной цели.

Мало того, гребцы тоже работали изо всех сил, налегая на весла так, чтобы еще сильнее замедлить бег судна. Но даже при таком раскладе «Удача Луто» бороздила океан со скоростью рысака. Позади него «Гордый куникин» и «Каменная черепаха» меняли галсы, стараясь держаться как можно круче к ветру в стремлении не отстать от флагмана. Когда «Удача Луто» замирала на миг на гребне волны, прежде чем ухнуть в ложбину, казалось, что нечто, прикрепленное к дальнему концу каната, вот-вот выдернет корабль из моря.

Капитан Тумо, командовавший «Удачей Луто», в волнении расхаживал по палубе, бросая время от времени взгляд на стоявшие рядом с большой лебедкой песочные часы. Их переворачивали четырежды, а это значит, что прошло четыре полных часа. Капитан начал уже беспокоиться за жизнь того, кто находился на другом конце каната.

Еще раз пройдя через всю палубу, Тумо остановился, резко развернулся и собрался было отдать приказ закончить эксперимент, когда все замерли, услышав доносящийся с неба пронзительный, свистящий звук.

Фюи-и-и-ть!

С неба вдоль каната спускался металлический обруч, издававший громкий свист, а ветер обтекал специальной формы кромку. Наконец он с резким звоном ударился о лебедку.

Восьмерка, скучавшая у гигантского шпиля, тут же пробудилась к действию. Как только эти люди дружно налегли на вымбовки, еще один матрос схватил большую киянку и выбил клинья, стопорящие барабан. В течение пары секунд ноги всех восьмерых человек скользили по палубе, канат потянул лебедку и размотался еще почти на четверть оборота, но вскоре моряки нашли опору и остановили вращение барабана. Со вздувшимися от напряжения мускулами на бедрах и предплечьях они с силой налегли на вымбовки и медленно, но верно стали прокручивать лебедку в другую сторону, выбирая канат.

За работой они пели:

Было у Таки два сундука,

Да вот только беда – в сундуках ни шиша.

Нырнул Таки к Тацзу в глубинный дворец:

«Дай ты мне золота полный ларец».

А ну-ка давай, не зевай, налегай!

Хотел было Тацзу устроить разнос,

Да Ногэ ему сунул дулю под нос.

Сбежали пираты от гневного бога,

Какой по прямым и не ходит дорогам.

А ну-ка давай, не зевай, налегай!

У пенной дороги китов нету врат,

Здесь каждый чужак тебе друг или брат.

На дальнем конце каната появилась черная точка. По мере того как моряки, горланя песенку, вращали шпиль, точка росла, приобретая форму воздушного змея, но весьма необычного, таких в Дара раньше никогда не делали.

Ромбовидной формы змей имел восемьдесят футов от угла до угла. На раму, составленную из крепчайшего бамбука, который срезали на склонах горы Рапа и горы Кана, крепились три слоя крыльев из лакированного шелка. Такелаж устройства не уступал по сложности океанскому кораблю, а сам главный канат представлял собой толстенное сплетение шелка, стоившее жизни миллионам особей шелкопряда. Тройное крыло змея обеспечивало невероятную подъемную силу, позволяя ему взмывать в небо выше любого боевого змея или воздушного корабля.

Матросы продолжали выбирать канат, и вскоре стало очевидно, что змей по размерам мало уступает самому кораблю. Под громадным тройным крылом болталась крошечная гондола, похожая на кокон шелковичного червя: не было сомнений, что эта громоздкая конструкция способна выдержать только одного пассажира.

Поскольку парус-змей уже не находился выше уровня облаков, где его подхватывали ветры, дующие только на таких высотах, «Удача Луто» сбавила ход, так что матросы и гребцы смогли наконец восстановить контроль над судном. «Каменная черепаха» и «Гордый куникин» галсами сближались с ним, готовые оказать помощь. Змей тем временем терял высоту и постепенно аккуратно опустился в море.

На воду спустили легкую пинассу, и спасательная команда погребла к покачивающемуся на волнах корпусу змея. Острыми ножами моряки отделили гондолу от змея и втащили ее в шлюпку. Похожая на кокон гондола, изготовленная из твердой древесины ююбы и запечатанная слоями воска и шелка, была непроницаемой. Экипаж пинассы с волнением заглядывал в стеклянный иллюминатор, сделанный в одном из торцов кокона.

В полумраке внутри они различили лицо Луана Цзиа. Плотно закрыв веки, он то ли спал, то ли был уже мертв.

* * *

– Мастер Цзиа, – сказал капитан Тумо, – вам следовало бы подать сигнал к возвращению намного раньше!

Луан, набиравшийся сил в своем гамаке, слабо улыбнулся. Его обмороженные руки и ноги были забинтованы. Последствия потери сознания, вызванной недостатком