Хюйсденса по другим акциям. Нацисты охотились за этим коротышкой за какие-то его проступки в Роттердаме. Они также знали Кора Расмана, мужчину постарше, каменщика из Харлема, который имел отношение к Коммунистической партии и через нее был связан с их матерью. Вим Гронендаль, их старый приятель из Харлема, тоже был в парке, вместе с главой группы Франсом ван дер Вилем, предыдущие встречи с которым до сих пор были живы в памяти сестер.

Со временем к группе присоединится еще несколько человек: двое рабочих с фабрики Хуговенса – симпатичный кудрявый юноша по имени Ян Бонекамп и его товарищ Ян Брассер, взявший себе кличку Витте Ко («Белая корова»), а также Хенк де Ронде и брат Франса Александр. Но на первом собрании присутствовали только Трюс, Фредди и эти четверо мужчин.

Хюйсденс и Гронендаль были вместе с девочками Оверстеген частью группы, распространявшей газеты Trouw и De Waarheid в Харлеме и выполнявшей мелкие поручения, связанные с их выпуском и печатью. Хотя не все они принадлежали к Коммунистической партии, эти люди стали ядром местного отделения команды саботажников, называвшей себя Харлемским советом Сопротивления – Raad van Verzet, или RVV.

Харлемский RVV был связан с более крупной организацией с тем же названием, которая занималась актами вооруженного сопротивления. «Большинство членов харлемской команды [были] обыкновенные мальчишки, рабочие, придерживавшиеся левых политических взглядов, – вспоминала Трюс Оверстеген. – Не думаю, что нашу команду, и позднее Совет Сопротивления, можно называть коммунистическим объединением. Там были коммунисты, но также члены ассоциации свободомыслящих, анархисты, троцкисты и социалисты. Все держались вместе». Со временем различия между ними обретут определенную важность – ближе к концу войны и после нее [72].

Франс ван дер Виль был бесспорным лидером отряда. Он обеспечивал приток новых членов, организовывал собрания, руководил всеми действиями и издавал директивы, которые были не столько приказами, сколько настойчивыми рекомендациями – другие могли обсуждать их, но обычно им следовали. Франс служил до войны капралом в голландской армии, а в гражданской жизни торговал в Харлеме медом [73]. По собственной инициативе он начал сколачивать отряд за несколько месяцев до знакомства с Трюс и Фредди. Девочки быстро разглядели в нем черты, которые одновременно внушали почтение и тревожили: он питал глубокую ненависть к немцам и нисколько не боялся за себя или за членов группы, которых толкал на риск. Ему нужны были саботажники, мужчины и женщины, похожие на него самого. Девочки быстро поняли, что потребуется огромное мужество и храбрость, чтобы оставаться частью ячейки Франса.

Предметом их собрания было оружие – точнее, потребность в нем. Пистолет, который использовал Франс, чтобы проверить сестер несколькими неделями ранее, являлся единственным огнестрельным оружием в их распоряжении. К тому же он был довольно жалким экземпляром огнестрельного оружия в целом: Трюс говорила, что он «восходит ко временам охотников и собирателей» [74]. Его откопали из тайника в саду голландского военного, и никто не знал точно, выстрелит ли он вперед или назад, если выстрелит вообще.

На ранних этапах сопротивления единственным реальным источником оружия для отряда был их враг: немцы. Конечно, получить оружие от солдат вермахта было непросто. Его нельзя было попросить – оружие следовало отнять, и для того, чтобы обсудить, как это сделать, Франс и собрал их в парке.

У него было кое-что для осуществления этой задачи. Он подошел к своему велосипеду и достал два свертка, продемонстрировав их содержимое как настоящее сокровище. В первом свертке оказался тяжелый штык, тоже выкопанный в саду военного ветерана вместе с пистолетом. Во втором лежал жуткого вида нож из Индонезии – похоже, сувенир, привезенный каким-то жителем Харлема из поездки в голландскую колонию в Ост-Индии в давнем прошлом.

Подпольщики, собравшиеся в парке, в ужасе вытаращились на штык и нож, поняв, для чего Франс собирается их использовать. Изначально он думал «обменять» их на огнестрельное оружие. Но потом стало ясно, что членам группы придется убить вооруженного немецкого солдата штыком или ножом, чтобы завладеть его пистолетом и положить начало арсеналу их отряда.

В тот вечер им предстояло поискать подходящую мишень. Научиться выслеживать врага. Изучить его привычки. Подождать возможности для атаки. И если таковая представится, напасть.

Фредди, хоть и была отчаянным пятнадцатилетним сорванцом, при росте в 152 сантиметра никак не могла напасть на «зеленого» – полицейского из ОД. Неудивительно, что она воспротивилась этому плану.

– Ты же видишь, он сумасшедший, – сказала она сестре.

Ян тоже засомневался.

– Наверное, начитался ковбойских историй, – заметил он.

Однако Франс стоял на своем. Когда мимо прошла группа гуляющих, он немедленно прибегнул к уловке, которую раньше предложил членам отряда в качестве объяснения их присутствия в парке. Они должны были изображать спортсменов, а он – их тренера. Он громко выкрикнул несколько инструкций, а потом велел группе будущих убийц вернуться на это же место в воскресенье в спортивной форме [75].

Гуляющим, похоже, совершенно не было дела до того, чем они занимаются.

* * *

Ян был немногим выше Фредди, и по этой причине Франс решил объединить их: изображая влюбленную парочку, они должны были выслеживать потенциальную жертву. Единственная проблема заключалась в том, что Вим, которого иначе объединили бы с Трюс, отвечал за церковную службу в тот вечер, и Трюс пошла выслеживать офицеров СС в темноте вместе с Яном. Фредди следовала за ними на некотором удалении на своем велосипеде.

Франс наметил для Трюс и Яна маршрут, и очень скоро они действительно наткнулись на офицера СС, шагавшего по городу. Они шли за ним некоторое время, потом приблизились настолько, что Трюс уловила запах его пота – а может, ее собственного, поскольку она вся вспотела в пылу преследования. В следующий момент она заметила, что Ян достал нож из кармана пальто. Он что, действительно собирался это сделать? Трюс замерла на месте и зажмурила глаза, не осмеливаясь дышать или смотреть. Мгновением позднее она поняла, что Ян по-прежнему рядом с ней, что он не вонзил страшный нож немцу в спину.

Фредди подъехала к ним, тоже обрадованная тем, что ничего не произошло.

– Мы для этого не годимся, – сказала она сестре и Яну.

Трюс перевела дыхание. Сердце у нее отчаянно колотилось, но она чувствовала себя храбрее.

– Если бы ублюдок напал на нас, это была бы совсем другая история, но так я просто не могу, – сказала она [76].

Позднее тем же вечером они встретились с Франсом и вернули ему нож.

– Значит, придется придумать другой способ завладеть оружием, – только и ответил он.