Шрифт:
Закладка:
— Нет, сказал Борис, — вызовете меня, ведь я ведущий хирург, а там посмотрим.
— Слушаюсь, товарищ начальник.
Катя ушла, а Борис, покурив, улёгся спать. Ему показалось, что спал он всего полчаса, как его разбудил Игнатьич, сообщив, что его вызывают в операционную. Быстро одевшись, Борис побежал по дорожке, устланной тоненькими берёзовыми жердями, к операционно-перевязочному блоку.
Войдя в предоперационную, он встретил Власенко. С ней, как и с другими врачами, он успел познакомиться при обходе госпиталя в день приезда. Она чётко доложила:
— Товарищ начальник, доставили раненого в грудь. Повреждено лёгкое, кровотечение, правда, несильное. Я уже свозила его в рентген-палатку. Снимки готовы, виден осколок, он находится на уровне третьего ребра по среднеключичной линии, как будто не очень глубоко. Раненый уже в операционной. Послать за товарищем Минаевой?
— Подождите, я его сам посмотрю.
Власенко немного удивлённо взглянула на начальника госпиталя, ведь Кучинский никогда сам раненых не осматривал. Тем временем Борис облачился в поданные ему санитаркой белоснежный халат и шапочку и проследовал в операционную.
На столе лежал мужчина атлетического сложения, лет 25 с забинтованной грудью. На повязке алело довольно большое пятно. Тело раненого до половины было укрыто простынёй. Алёшкин приказал разрезать бинт и пинцетом приподнял повязку на небольшой ранке, чуть выше соска, на правой половине груди. Швы на этой ране наглядно демонстрировали, что это неумело или небрежно ушитый пневмоторакс в каком-то медсанбате. Очевидно, теперь уже гемоторакс: полость плевры была заполнена кровью, требовалась срочная операция. Он сказал:
— Товарищ Власенко, будем оперировать, готовьтесь.
Та слегка пожала плечами, но послушно вышла в предоперационную и начала мыть руки.
— Катя, новокаин приготовила?
— Сейчас принесут, я уже заказала в аптеке 25-процентный раствор на физиологическом, а товарищ капитан послала за сестрой, которая обычно у них даёт наркоз. Она сказала, что если доктор Минаева решит оперировать, то будет делать эту операцию под эфирным наркозом.
Борис неопределённо хмыкнул и вышел в предоперационную. Раненый был в тяжёлом состоянии. Он находился в сознании, но сильно задыхался. Пульс у него был, хотя ещё и хорошего наполнения, но неровный. Цвет лица, губ и кончика носа синюшный. Иногда при выдохе на губах появлялась кровавая пена.
Пока Борис мылся, он размышлял: «Очевидно, повреждён довольно крупный сосуд лёгкого и бронх. Нужно будет извлечь осколок, перевязать сосуд и ушить стенку бронха. Это будет сложно. А всё-таки здорово, что у них тут и рентген под боком!»
Мысленно он представил себе весь ход операции и одновременно задумался о том, как он с ней справится. В медсанбате они с Картавцевым сделали не один десяток подобных операций при ранении грудной клетки, хотя обычно в медсанбатах их и не проводили. Но там был Картавцев, с которым они хорошо сработались, а здесь будет помогать эта молодая врач Власенко.
Борис знал, что Мария Сергеевна окончила Ленинградский медицинский институт в 1941 году, с первого дня существования госпиталя работала в нём ординатором в отделении Минаевой, после ухода Кучинской временно заняла её место, то есть стала начальницей второго хирургического отделения. Но какой из неё ассистент на операции, он пока не представлял.
«Может быть, подождать Минаеву? Для первого раза посмотреть, как они тут работают», — подумал Борис, но сейчас же отбросил эти мысли. Нет, оперировать будет он сам, это же как экзамен.
Врачи вошли в операционную, их облачили в стерильные халаты, повязали им маски. Шуйская помогла надеть стерильные перчатки. У изголовья операционного стола стояла старшая медсестра Журкина с маской и пузырьком эфира наготове. Узнав, что оперировать собирается сам начальник, она решила участвовать в операции.
Борис подошёл к столу и спросил раненого, как его зовут. Тот, с трудом разжимая губы, ответил:
— Старшина Фомин.
— Ну вот, товарищ старшина, сейчас мы тебе поможем. Будет легче, а там недельки две полежишь и в свою часть вернёшься! — бодрым голосом заявил Алёшкин.
Он ещё совсем не был уверен в исходе операции, однако перед раненым, да и перед остальным медперсоналом этого показывать было нельзя. А персонала в операционной находилось много: двое врачей, две операционные сестры, две перевязочные сестры и три дружинницы. Борис подумал: «Как много у них толчётся народа в операционной… Надо будет это менять!»
Журкина спросила:
— Товарищ начальник, можно начинать? — и приготовилась наложить маску на лицо раненого.
— Что начинать? Наркоз? — спросил Борис. — Не надо! Мы эту операцию будем делать под местным обезболиванием.
Власенко и Журкина удивлённо переглянулись. Дружинницы подошли к столу и стали разматывать ремни, укреплённые на краях стола, чтобы ими привязать раненого. Борис, заметив это, сказал:
— Этого тоже делать не надо, раненый будет лежать спокойно. Ни привязывать его, ни держать не придётся. Вы можете пока идти. Отдыхайте в предоперационной, если понадобитесь, мы вас позовём.
Затем он повернулся к Шуйской:
— Катя, новокаин!
— Уже принесли, вот шприц, — и она подала Борису 20-граммовый шприц, наполненный новокаином.
Алёшкин тщательно обезболил окружность раны, мышцы, оба листка плевры, нервы между третьим, четвёртым и пятым рёбрами, израсходовав около 300 грамм новокаина. Сделал соответствующий разрез, снял бесполезные швы, перекусил два ребра кусачками, отодвинул их, быстро нашёл рану в верхней доле правого лёгкого, корнцангом извлёк осколок и… Не будем описывать весь ход операции, скажем только, что она закончилась вполне благополучно, а капитан Власенко оказалась очень толковой помощницей.
Когда Борису для осушения полости плевры понадобились тампоны, Катя подала ему новенький отсасывающий аппарат, которым полость был осушена в течение пары минут. Борис отметил про себя: «Ишь, как хорошо, мы бы с этим осушением провозились бы минут десять!». Ушитое лёгкое и полость плевры присыпали белым стрептоцидом, и вскоре рана была зашита. Борис облегчённо вздохнул и услышал голос Фомина:
— Спасибо, доктор, как мне стало легко дышать!
— Это хорошо, но ты, старшина, должен молчать, лежать спокойно, не курить и обязательно слушаться доктора, который будет тебя лечить, — Борис показал на Власенко и вышел в предоперационную.
Мария Сергеевна следила за тем, как перевязочная сестра накладывала на грудь раненого тугую повязку. Катя Шуйская убирала инструменты, передавая использованные дружиннице для мытья. В предоперационную вышли Журкина и неизвестно когда появившиеся Минаева и Батюшков. Минаева сказала:
— Ну, Борис Яковлевич, теперь я за наш госпиталь спокойна. С таким ведущим хирургом, как вы, мы справимся с любым ранением! Между прочим, я первый раз видела, чтобы такую сложную операцию делали под местной анестезией.
Борис закурил и устало произнёс:
