– Я снесу тебе башку, сука, – шипит он.

Дверной проем в конце коридора заполняет крупный мужчина, и я быстро убираю Адди с глаз долой, пока он не заметил нас. Прижимаюсь к стене и заглядываю за угол.

Если он попытается что-то сделать, то я сам снесу ему башку.

Он крупный и высокий, с лысой головой, бледная кожа покрыта черными татуировками, а окладистая борода начинается сразу от тонких губ. В руке зажат пистолет, направленный прямо на Сибби. Но она, похоже, ничуть не пугается.

Из комнаты доносится приглушенное хныканье, мужское и женское, и эти звуки немного успокаивают меня. Они могут быть ранены и, безусловно, напуганы, но они живы. А это сейчас самое главное.

– Мои сообщники этого не допустят, – заявляет Сибби.

Я понятия не имею, где именно она представляет себе свой гарем, но единственная, кто сейчас пугает этого вооруженного человека, – это она сама.

Что достойно восхищения при ее росте в полтора метра.

– Брось нож, – приказывает он ей.

Вздохнув, Сибби слушается, и нож со звоном ударяется о пол.

– С таким же успехом ты можешь попросить меня раздеться, если уж так хочешь лишить меня моих вещей, – надувается она.

Она хватается за низ рубашки и начинает стягивать ее.

Глаза мужчины расширяются, и он опускает пистолет, наблюдая за тем, как Сибби раздевается. Слава богу, на ней есть лифчик.

Качаю головой. Ее методы действительно чертовски странные, зато эффективные. Она бросает рубашку в этого парня, заставляя его вздрогнуть. И выхватывает второй нож, пристегнутый к бедру, который с размаху бросает в голову мужика; кончик ножа вонзается прямо ему в глаз.

Скулеж перерастает в полноценный крик ужаса. Мужчина падает лицом вперед, словно мешок с песком. Его вес обрушивается на нож, который пробивает ему череп уже насквозь.

Быстро подхватив с пола нож и рубашку, Сибби натягивает ее и проскакивает в комнату, перешагивая через бьющуюся в конвульсиях жертву.

– Пошли, – хватаю я Адди за руку и бросаюсь в комнату вслед за Сибби, желая избежать неприятностей.

Серена и ее муж Уильям привязаны к двум стульям в центре комнаты, их рты заклеены скотчем. Над ними висит одинокая лампочка, освещающая также и двух мужчин по обе стороны от них, каждый из которых держит пистолет у головы своего заложника.

Преступники напряжены – они на взводе после того, как Сибби всадила нож в глаз их теперь очень даже мертвого напарника.

– Мам… Пап… – выдыхает Адди, и я чувствую, как ее тело подрагивает от желания броситься к ним.

Серена в слезах, глаза красные, вокруг них размазана черная тушь. Светлые волосы всклокочены, а шелковая пижама порвана у воротника. Рядом с ней корчится Уильям. Его седеющие волосы прилипли к голове, белая футболка пропитана потом. На скуле красуется порез, а вокруг глаза уже начал наливаться синяк.

– После того как твой дружок разгромил наш грузовик, ты оказался здесь быстрее, чем я ожидал, – произносит тот, что слева, уперев пистолет в висок Серены.

У него черные волосы, закрывающие уши, спутанные и сальные, и массивный крючковатый нос со шрамом. Второй – невысокий блондинчик с детским лицом, который, похоже, находится не в своей тарелке.

– Мне хотелось подольше позабавиться с ними. Может быть, проверить, такая же ли у мамочки золотая киска.

Его палец закручивается вокруг пряди волос Серены, и она отдергивается с приглушенным вскриком.

– Не трогай ее, мать твою, – огрызается Адди.

Мужчина усмехается.

– Я хотел сделать из них красивую экспозицию и для тебя, – продолжает он, не обращая на нее внимания. Он пожимает плечами, пытаясь казаться бесстрастным. – Полагаю, более удачным экспонатом стал бы ты сам. Зейд, свисающий из большого окна перед домом, как ты провернул это с тем доктором. Вот поэтично бы получилось.

– С удовольствием поиграю с тобой в поделки, – бормочу я, доставая из толстовки нож и открывая его; металлический лязг заглушает сдавленный крик Серены.

В ответ мужчина вскидывает пистолет выше, его угроза очевидна.

– Убьешь ее – и ты лишишься единственного, что удерживает мою пулю от проникновения в твой мозг, – предупреждаю я.

– О, значит, мамочка – любимица. Ну, тогда, может быть, мы можем обойтись без отца, а?

Его пистолет переводится на отца Адди, к голове которого теперь прижаты два ствола. Намерения этого типа понятны: убийство одного из родителей только убедит Адди в необходимости обменять себя на заложника, чтобы спасти единственного оставшегося в живых.

– Если ты это сделаешь, то Алмаза вообще не будет.

Я перевожу взгляд на Адди, и мое сердце замирает, когда я вижу, что она приставила нож к своему горлу.

О, черт возьми, только не это.

Глава 39. Алмаз

Я впиваюсь лезвием в кожу и чувствую жгучий укол; кровь медленно начинает сочиться из раны. Глаза Зейда прослеживают ее траекторию, и в них загорается ярость.

Темноволосый возвращает пистолет к голове моей матери, и на его лице появляется наглая ухмылка.

– Туше, Алмаз. – Он вскидывает подбородок к своему напарнику, который все еще держит оружие у головы отца. – Приведи ее.

Потом он обращается к Зейду и Сибби:

– А вы – бросаете оружие и отпихиваете его подальше.

Парень с детским лицом подходит ко мне, и я делаю большой шаг назад.

– Ты не прикоснешься ко мне, пока я не буду уверена, что вы не причините вреда никому из них.

Его глаза сужаются, но потом перебегают за мое плечо, и в эту же секунду я ощущаю опасность за своей спиной.

– Черт, Адди, в сторону! – кричит Зейд, но слишком поздно.

В затылок мне упирается пистолет, и я отвлекаюсь на мгновение, достаточное, чтобы чья-то рука успела выхватить у меня нож и отбросить в сторону.

Мои кости наливаются бетоном, а тело обращается в камень. Кто-то обхватывает меня за шею и притягивает к себе, приставляя пистолет уже к моему виску.

– Ты забыла проверить чердак, – шепчет мне на ухо незваный гость.

Он убирает руку с моего горла и скользит ладонью по копчику и бедрам, проверяя наличие оружия, а затем находит и бросает его на пол. Для пущей убедительности он сжимает мою задницу, и я не могу подавить рвущееся наружу рычание.

О да. Этот точно умрет.

От Зейда исходит зловещее напряжение, и его убийственный взгляд неотрывно следит за блуждающей рукой пришельца. Наверняка он сейчас представляет себе все способы, какими мог бы отделить ее от тела, точно так же, как он сделал это с Арчи. Сибби не шевелится,