Глушитель пропускает совсем ничтожный звук – более тихий, чем тот, что сейчас раздается с пола, где бьется в конвульсиях человек, захлебывающийся собственной кровью. Обернувшись, я обнаруживаю, что Адди до сих пор сражается с первым парнем. Как раз в тот момент, когда я уже делаю шаг, чтобы устремиться ей на помощь, она наносит ему удар и ее нож вонзается ему в рот – и в мозг.

Она выдергивает нож из его головы, и он падает на пол, умерев еще до того, как ударяется об испорченный ковер.

Черт, вот моя умница.

Сибби оглядывается по сторонам, и насколько я могу судить, она дуется. Ее губы сжимаются, она разочарована тем, что ей не удалось поучаствовать в этой потасовке.

– Их еще много, – тихо заверяю я.

Мое сердце бешено стучит от адреналина в крови. По венам словно разливается морфий, дарящий такой кайф, какой наркотики никогда не смогут повторить.

Адди смотрит на меня округлившимися глазами, и с ее руки капает кровь. Ее грудь глубоко вздымается, и даже отсюда я чувствую запах ее возбуждения.

Животное желание во мне начинает брать верх. Мне хочется повалить ее на пол и трахнуть прямо в луже крови. Но ее мать где-то в этом доме, скорее всего, раненная и взятая в заложники.

Отступив назад, я опускаю подбородок в знак одобрения, чувствуя, насколько диким стал мой взгляд. Она пытается сглотнуть, оборачивается и обшаривает комнату взглядом, чтобы отвлечься от нарастающей между нами страсти.

Оторвавшись от своей маленькой мышки-убийцы, я прохожу вперед и тоже проверяю каждый угол помещения, обнаруживая в самом дальнем небольшую лестницу. Я заглядываю на ступеньки, но не вижу ничего, кроме бесконечной черноты.

– Это моя комната, – шепчет она позади меня.

Повернув голову, я оглядываюсь через плечо.

– Думаю, пока я не стану туда лезть, – хриплым голосом отвечаю я. – Сходи проверь, удостоверься, что там никого. Только быстро.

– Но нам нужно найти…

– Адди, – рычу я. – Если мы не очистим дом, они могут подождать, пока ты отвлечешься, и прикончить тебя. Поэтому, пожалуйста, просто проверь эту чертову комнату, детка.

Захлопнув рот, она делает то, что я говорю, и идет мимо меня, держась на небольшом расстоянии. Проходит всего минута, и она спускается вниз.

– Чисто, – выдыхает она. – А теперь давай проверим их спальню. Пожалуйста. Она по ту сторону кухни.

– После тебя, – отвечаю я.

Она проносится мимо меня, ведет нас обратно через окровавленную гостиную, а затем к лестнице с противоположной стороны кухни, располагающуюся прямо перед столовой.

Легко ступая, она стремительно поднимается по ступенькам, и мы с Сибби следуем за ней. Они знают о нашем присутствии, но топают как слоны, и это поможет нам обнаружить, где они скрываются.

Верхний этаж представляет собой большую круглую площадку вокруг лестницы, прямо над которой и висит та чудовищная люстра. Бриллианты, свисающие с аляповатой конструкции, переливаются в лунном свете, проникающем через огромное окно.

Воздух здесь более густой и тяжело давящий на плечи, словно сам Господь Бог пытается заставить меня остановиться.

Здесь кто-то есть, но его не видно. По крайней мере, пока не видно. Зловещее предчувствие пробирает меня до костей, и я делаю шаг вперед и толкаю Адди себе за спину. Пусть она только попытается спорить, я заклею ей рот скотчем. Мне все равно, насколько она талантлива, я все равно всегда буду ее защищать.

Но она не спорит, и это говорит о том, что она тоже это ощущает. Мою грудь сдавливает, и я оглядываюсь по сторонам, ожидая, что вот-вот с потолка спустится ботинок.

Проходит еще несколько секунд. Сквозь окно пробивается ярко-красная точка лазера, которая останавливается прямо на моей груди.

– Зейд, на пол! – кричит Джей в моем наушнике.

Я чертыхаюсь и ныряю прямо на Адди и Сибби, сбивая обеих с ног и едва не спуская нас с лестницы. Окно разбивается, и я слышу, как пуля проносится вдоль моей руки, отрывая кусок от бицепса.

На нас сыплется острое стекло, и мелкие осколки жалят мои щеки и руки. Адди и Сибби прикрывают головы, пытаясь укрыться от шквала крошечных лезвий.

– Черт, все в порядке? – спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.

– Мы в норме, – стонет Адди, а Сибби раздраженно подтверждает.

– Этот ублюдок чем-то прикрывал свое тело, и поэтому инфракрасные датчики дрона не смогли засечь его, пока он не сменил позицию, – торопливо объясняет Джей, а затем бурчит себе под нос: – Гребаный пенопласт, наверное.

Не успеваю я ответить, как небо озаряет огненная вспышка, которая мгновенно исчезает.

Снайпера только что сняли.

– Он мертв, – рапортует Джей, вздыхает, но тут же начинает паниковать снова: – Пожалуйста, скажи мне, что все целы. Вы ведь живы, да? – повторяет он.

– Мы живы. Но их может оказаться там больше одного, – произношу я. – Мы постараемся держаться подальше от окон, насколько это возможно. Но держи меня в курсе событий.

Раздается еще один вздох облегчения.

– Обязательно.

Сибби рычит, ерзая под Адди, которая обхватывает мою раненую руку и внимательно изучает ее. Ее пальцы в моей крови. Быстро осматриваю рану. Повреждение поверхностное.

– Ты в порядке, малыш? – тихо спрашивает Адди дрожащим голосом.

Растопить меня может, пожалуй, только печь для сжигания мусора, за исключением тех случаев, когда речь идет об Адди. Тогда я превращаюсь в чертову жижу.

Я целую ее в лоб.

– Я в порядке, мышонок. Пошли, – отвечаю я.

– Мне сейчас очень хочется кого-нибудь зарезать, – фыркает Сибби, наконец-то выскальзывая из-под Адди.

Должно быть, стекло ранит ее, но она не замечает этого, так как слишком занята тем, что кричит сама на себя:

– Мортис, двигай! Хватит цепляться за меня, как пиявка, я в порядке. Это Зейд поймал пулю, дурачина.

Пытаясь отделаться от своего воображаемого друга, она в итоге бьет по голове меня.

Ну что я говорил? Эти засранцы все время создают проблемы.

– Сибби, – шиплю я сквозь стиснутые зубы.

– Что? Я не виновата, – нахально заявляет она, ничуть не сожалея.

Застонав, я скатываюсь с Адди и сажусь.

– Вставайте. Нам нужно убраться подальше от окон.

Поднимаюсь и помогаю девушкам встать, причем одна из них сейчас находится в очень плохом настроении. Ее вспыльчивость будет только расти до тех пор, пока она не пырнет кого-нибудь ножом, а пока этого не произойдет, моя головная боль тоже будет только усиливаться.

Они осторожно смахивают осколки со своих тел, и в лунном свете, льющемся через окно, я замечаю крошечные порезы на их лицах.

– Которая из них – спальня твоей матери? – спрашиваю