Шрифт:
Закладка:
Эти выдающиеся образцы французской иллюстрации, несомненно, были известны в России. В 1847 году издатели Ю. А. Юнгмейстер и Э. И. Веймар украсили фронтиспис издания «Басен в IX книгах» рисунком работы неизвестного художника (предположительно Н. Д. Ульянова), где облаченный в халат баснописец отдыхает под деревом, к нему ластятся звери и птицы, а вокруг можно увидеть «басенные» вещи – Тришкин кафтан, ларчик, бочку и т. д.
Ил. 86–87. Гранвиль Ж. Фронтиспис и иллюстрация к «Автоэпитафии» Лафонтена из кн.: Fables de La Fontaine / Edition illustrée par J.‑J. Grandville. Vol. 1. 1838.
Ил. 88. Ульянов Н. Д. (?). Шмуцтитул из кн.: Басни И. А. Крылова в IX книгах с биографиею, написанною П. А. Плетневым. 1847.
Заметим, что впервые такой прием был использован еще в 1838 году при оформлении меню юбилейного обеда. Рисунок, выполненный, вероятно, А. П. Брюлловым, включал изображение самого баснописца с известной гравюры И. Фридрица по оригиналу П. А. Оленина (в зеркальном повороте). Однако здесь Крылов опирался не на стопку книг, а на льва – традиционный символ царственного величия. По-видимому, шутливое титулование баснописца царем зверей уже тогда было принято в крыловском кругу. Спустя семь лет Вяземский повторит его в тексте объявления о памятнике: «Кто не любовался этою могучею, обросшею седыми волосами львиною головою, не даром приданной баснописцу, который также повелитель зверей…» Тот же анималистический код Брюллов предложил реализовать и в скульптуре[1573].
27 апреля 1849 года, практически одновременно с завершением первого этапа конкурса, Брюллов покинул Россию. Неизвестно, воспользовался ли его советом Витали (разработанные им проекты памятника Крылову не сохранились), но Клодт внимательно прислушался к словам мэтра.
Ил. 89–90. Пономарев Г. П. Проект памятника Крылову. 1849.
2
Интермедия: дедушка и внуки
Задача создания первого в столице памятника поэту вызвала в художественной среде немалый ажиотаж. Так, в марте 1849 года в «Москвитянине» появилась заметка известного исследователя Русской Америки Л. А. Загоскина. В ней, перечисляя виденные им в разных городах памятники выдающимся отечественным деятелям, он писал:
В моей страннической жизни удалось мне <…> поклониться <…> на берегах Невы <…> в ту пору еще не отосланному на место памятнику общего нашего дедушки И. А. Крылова[1574].
Учитывая, что Загоскин вернулся из своих странствий в Петербург только в конце 1845 года, а в начале 1848‑го уже уехал в Москву, упомянутый им памятник никак не мог иметь отношения к официальному конкурсу. Вряд ли имелось в виду и надгробие баснописца, установленное в августе 1846 года. Это банальное кладбищенское сооружение невозможно поставить в один ряд с монументами Кутузову, Барклаю де Толли, Карамзину, Державину и др., как делает Загоскин. Остается предположить, что ему довелось увидеть какую-то скульптурную или архитектурную модель, созданную одним из столичных художников вне конкурса, как вольная фантазия на тему памятника Крылову.
До нас дошел один подобный проект, в отличие от виденного Загоскиным, – графический. Тщательно исполненный лист с рисунком и дарственной надписью «Михаилу Дмитриевичу Кирееву. Гавриил Павлович Пономарев. Арбонье. 21 июня 1849 г.» хранится в коллекции Литературного музея Пушкинского Дома[1575]. Созданная в период между двумя этапами официального конкурса – первым, безрезультатным, и решающим вторым, эта ни на что не претендующая работа стала своего рода упражнением, штудией на тему, профессионально интересную автору.
Любопытно, что Пономарев по образованию был не скульптором, а архитектором. Еще в 1839 году, заканчивая Академию художеств, он представил проект театрального училища, и это, вероятно, свело его с братьями Киреевыми – Александром, управляющим конторой Петербургских театров, и Михаилом. Спустя десять лет, в 1849‑м, М. Д. Киреев служил инспектором классов в Павловском кадетском корпусе. В своем имении Арбонье Петергофского уезда он, по-видимому, проводил вакационное время, а Пономарев гостил у него или работал по его заказу.
Надо заметить, что за прошедшие с момента выпуска годы архитектор не потерял связи с alma mater. В 1843 году он получил звание «назначенного в академики»[1576], что означало признание его профессиональной зрелости, и хотя академической карьеры он не сделал, но был, скорее всего, вхож в мастерские именитых художников. Именно так он мог познакомиться с конкурсными проектами памятника Крылову, включая даже работу Клодта, в то время еще не завершенную.
В целом этот рисунок производит впечатление вариации на тему проектов Теребенева и Клодта. От первого – вертикальная композиция и большая высота памятника, от второго – горельефный фриз, окаймляющий пьедестал под фигурой Крылова, которая костюмом и прической также разительно напоминает клодтовскую. Однако решена она весьма оригинально. Перед нами воплощенный в бронзе «дедушка Крылов», ласково наставляющий условного внука, – популярный концепт, проиллюстрированный с наивной прямолинейностью. Не случайно рядом с памятником, там, где Теребенев для масштаба рисует уличного зеваку-щеголя, у Пономарева изображены два мальчика. В его представлении именно дети выступают основной аудиторией Крылова, и сам он мыслится уже в первую очередь детским писателем.
Возможно, свою роль в формировании такой концепции сыграло тесное общение архитектора с Киреевым, который как инспектор классов, то есть заведующий образовательной частью корпуса, привык смотреть на крыловские тексты как на дидактический материал. На тот момент кадеты были едва ли не самыми прилежными читателями Крылова. Его басни внедрялись в педагогическую практику учреждений, подведомственных Штабу военно-учебных заведений, через «Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений» – любимое детище Ростовцева[1577] – и учебник русской словесности В. Т. Плаксина.
В работе Пономарева, слабой, вторичной и оставшейся неизвестной современникам, явственно обозначился вектор изменения культурной роли Крылова – из столпа отечественной словесности, мудреца и триумфатора он стремительно превращался в персонажа детского мира.
3
Итоги конкурса: почему Клодт? – Сотрудничество с Агиным. – Памятники Фридриху Великому и Уатту. – Решение главной фигуры. – Цитирование Гальберга
К подведению итогов конкурса Академия художеств приступила в ноябре 1849 года,
