– Доброе… – проворчала я, пытаясь спрятаться под одеяло от пронзительного взгляда, напоминающего рентген.

– Оля, звонила мама. Она настаивает, чтобы ты ежедневно тренировалась перед прослушиванием!

– Но…

– Это не обсуждается. Так что завтракать и за пианино.

– Фортепиано, – поправила я.

– Какая разница?

Действительно, никакой. Позавтракав, я послушно поплелась в комнату дочери Брониславы Сергеевны, откинула крышку инструмента. Привет, ненавистные черно-белые клавиши. Я застыла на стуле, пытаясь понять, что сыграть. По-хорошему, начать, наверное, надо с гамм, размять руки, но бабушка не была посвящена в тонкости репетиций, поэтому я решила ограничиться просто Бетховеном «К Элизе».

Достаточно популярное произведение, хотя я засыпала даже во время исполнения. Интересно, что же тогда творилось со слушателями? Играла я из рук вон плохо: слишком сильно ударяла по клавишам и даже пару раз попала по соседним. Сыграв два раза, я опустила крышку, радуясь, что на сегодня все закончено. Я заглянула в комнату, убедилась, что бабушка довольна, и прошла на кухню перекусить, ведь я молодой растущий организм. Бронислава Александровна встретила меня недоуменным взглядом.

– Оленька, а ты твердо уверена, что хочешь поступать в консерваторию? – осторожно поинтересовалась она, когда мы вдвоем на кухне пили чай.

– Не знаю, а что? – беззаботно откликнулась я, радуясь, что каторжные работы на сегодня закончены.

– Просто понимаешь, в музыке… Музыка – это призвание. Может быть, тебе имеет смысл подумать и о других профессиях.

Я подавила рвущийся наружу смешок.

– А мама говорит, что пианино всегда прокормит. И что надо просто усердно и ежедневно заниматься.

Я ожидала возражений, но хозяйка дома смущенно улыбнулась и сменила тему разговора.

А я вдруг поняла, насколько глупой была все эти годы, – надо было сразу играть плохо, чтобы меня выгнали! Хотя… при маме плохо не исполнишь, со своим музыкальным слухом она из-за инструмента не выпустит – будет добиваться правильного звучания.

Так что… Словно в ответ на мои мысли раздалась истошная трель телефона. Я взглянула на экран. Так и есть – мама! Пришлось ответить.

– Оля, как ты? – зазвучал знакомый голос. – Готовишься?

Я чуть не ляпнула «К чему?», но вовремя поправилась:

– Конечно!

– Бабушка сказала, ты вчера не играла.

– Мам, я сегодня с утра уже все сделала. В двойном объеме! – Я покосилась на хозяйку дома: та спокойно собирала чашки, делая вид, что не слышит наш разговор.

– Оля, ты же понимаешь, что это твой шанс и, чтобы все получалось, надо каждый день играть.

– Ага.

– Постарайся, пожалуйста, ладно?

– Конечно.

Я торопливо нажала отбой. Внутри все клокотало, как обычно, когда мама начинала рассказывать, что надо больше тренироваться за инструментом. Что мешало ей говорить то же самое про лошадей? Но нет, лошади для нее были огромными опасными животными, к которым лучше даже не подходить. Отчасти это, конечно, было правильно – к незнакомым животным подходить действительно не стоит. Но я же занималась, причем с тренером.

– Оля, ты готова? Мы идем гулять по Невскому проспекту, – окликнула меня бабушка.

– Да, сейчас! – Я заскочила в комнату.

При виде меня бабушка скривилась:

– Ну как ты одета?

– А что? – удивилась я, кидая взгляд в зеркало. Обычный вид: футболка, джинсы.

– Немедленно переоденься, ты же в культурной столице!

– Ба, здесь все так ходят, – возразила я.

– Оля, если все будут головой об стенку биться, ты тоже будешь?

Непререкаемым тоном возразили мне. Я вздохнула и подошла к шкафу, достала платье, которое так и пролежало всю ночь в недрах Олега, – вчера я не стала доставать все вещи.

– Пойдет?

– Оля! – Бабушка в ужасе посмотрела на заломы на ткани. – Его же корова жевала!

– Ну не проглотила же… Могу погладить.

Бабушка взглянула на часы и вздохнула:

– Ладно, оставайся в джинсах, но вечером все развесишь.

Я кивнула и подмигнула Олегу:

– Здорово получилось!

Показалось, что бегунок на молнии чемодана лукаво блеснул, но, может, это была игра света.

Глава 10

Прогулка с бабушкой была невыносимо скучной. Она постоянно одергивала меня, делала замечания и читала нотации из серии «сегодняшняя молодежь…»

В общем, мы едва не поругались. Спасло лишь то, что папа все-таки прислал фото разрешения с припиской: «Сделал на три года, чтоб каждый год деньги не тратить».

– Ура! – Я быстро переслала фото документов на почту дяде Коле.

Ответ пришел быстро: «Документы приняты, начало просмотра через два дня. Жеребьевка в девять утра. Не забудь оригиналы. С уважением, Николай П.»

Прочитав это, я охнула: если жеребьевка в девять утра, во сколько же мне надо встать? Хотя, ради того, чтобы учиться в замке еще и верховой езде, стоило поступиться комфортом. В конце концов, спортсменка я или нет?

«Пока еще нет!» – ехидно отозвался внутренний голос, но я пригрозила ему, и он замолчал.

– Оля, ну что ты застряла? Вот наш автобус, поехали.

– А… а музеи? – опешила я. – Эрмитаж, Русский музей, Спас-на-крови?

– Музеи денег стоят, – назидательно сказала бабушка. – А твоя мама и так потратилась на поездку.

– Так я сама могу, мне же бесплатно! А ты в кафе подождешь, – предложила я.

– Одна? В чужом городе? Ни в коем случае! – Бабушка была категорична. – Ты вчера уже свое отгуляла, а я не хочу каждый день пить афобазол!

– А если на кораблике? – Я махнула рукой в сторону ближайшего причала, откуда зазывали на часовую прогулку по рекам и каналам.

– Ты что?! Если тебя укачает?

– Меня не укачивает!

– Меня укачивает. Так что исключено, к тому же это дорого.

Я вздохнула:

– Ба, ну… Давай хотя бы в метро? Помнишь, папа говорил, что там красиво?

– Оля! – Бабушка хотела возразить, но поняла, что я вот-вот расплачусь и уступила. – Ладно, поехали.

Санкт-Петербург – это даже когда метро как музей. Это я поняла, как только мы спустились по эскалатору и словно попали в другой мир. Мрамор, мозаика, колонны… А еще здесь на станциях были двери, которые открывались, как только поезд подходил к перрону. И огромное количество куда-то спешащих людей. С суровыми лицами они торопливо спускались по эскалаторам, выходили и заходили в вагоны, не замечая ничего вокруг. Наверное, им просто было привычно видеть такое.

Мы выходили на каждой станции, рассматривали ее, потом заходили в следующий поезд и ехали дальше. Правда, радоваться долго мне не пришлось: бабушке стало душно, у нее опять поднялось давление, и мы вернулись домой.

– А что вы так быстро? – изумилась Бронислава Александровна.

– Олечке ведь заниматься надо. Прослушивание через два дня.

– Когда? – ахнула я. Я ведь совершенно забыла уточнить дату своего позора в музыкальной школе.

– Через