– А… – протянула я.

– В общем, поступишь – тоже много знать будешь, у нас в программе история Санкт-Петербурга есть. Да и просто история интересная.

Я скептически посмотрела на Витю. История для меня была набором дат и имен, хотя сейчас, общаясь с близнецами, я поняла, что это не совсем так, и решила обязательно почитать в интернете хотя бы о Суворове.

– Пойдем! Видишь, там синицы почти ручные. – Ребята увлекли меня дальше по аллее, где кружили птички. Действительно, если протянуть руку, они садились на ладонь и хитро смотрели на человека. Я даже пожалела, что у меня нет с собой никакого угощения. Впрочем, Толя сразу же достал из кармана сушку и раскрошил, равномерно распределив между нами.

– Я же конник, – пробормотал он.

– А вы вообще каким видом занимаетесь? – поинтересовалась я.

– Да так, всем понемногу, – отозвался Витя. – В школе в первый год распределения по видам нет. Я выездку больше люблю, Толя в конкуристы метит.

– Я бы решила, что наоборот, – хмыкнула я.

– Почему?

– Ну ты такой, более стремительный.

– Это ты Толю в седле не видела, – сообщил Витя, хитро поглядывая на брата.

Тот пожал плечами, делая вид, что ему все равно. За разговором я и не заметила, как мы дошли до широкого канала, разделяющего парк на две половины.

– Отсюда с моста самый лучший вид на Большой каскад, – пояснил мне Толя.

Я кивнула и облокотилась на перила мостика, с восторгом рассматривая желтое с белым трехэтажное здание на горе, малахитовые ступени каскада, украшенные золотыми статуями, и главный фонтан, символ Петергофа – Самсон, раздирающий пасть льва. Струя воды била из пасти животного высоко вверх, достигая окон второго этажа дворца.

Я вдруг представила себя в амазонке, верхом на лошади, скачущей по аллеям этого парка. Гвардейцы, несущие караул в зеленых мундирах и париках, отдают мне честь, а свита следует на почтительном расстоянии. Увлекшись, я едва не пропустила звонок. Опомнилась, только когда телефон чуть не выпал из кармана.

– Ребенок, ты что хотел? – поинтересовался папа, которому я на выходе из конной академии отправила сообщение, что нам надо поговорить.

– Ой, хорошо, что ты позвонил! Пап, а ты же помнишь, что скоро мой день рождения?

– Скоро – это поздней осенью?

– Ага.

– Тогда помню.

– Круто! А можешь мне подарить?.. – Я запнулась, формулируя мысль. – Короче, тут соревнования конные будут. Можно поучаствовать, это бесплатно, и лошадь выделят…

– И?

– Нужно согласие от родителей.

– А мама его не дает? – понимающе протянул он.

– Па-ап, – как можно более жалобно всхлипнула я. – Ты же знаешь, как мама относится к лошадям…

– Оля…

– Да-да, если я сломаю руку, я не смогу играть на фортепиано, – продолжила я. – Не закончу музыкалку, и вообще – жизнь закончится…

– Оля, ты же понимаешь…

– Никто не узнает, обещаю!

– Так. – Голос отца стал жестче. – Вот почему ты поехала в Питер? Мама знает?

Я закрыла глаза, понимая, что это провал.

– Нет. Я… Папа, пожалуйста! – Я чуть не плакала.

– Оля…

– Ну что тебе стоит?! Это всего одни соревнования!!! И то, если бабушка отпустит!

Я понимала, что рискую: если папа начнет звонить бабушке… Но удача все-таки была на моей стороне.

– Ладно, разрешение сделаю, но ты едешь только с согласия бабушки!

– Конечно! – уверила я родителя, знаками показывая близнецам, что все удалось.

– Завтра схожу, потом созвонимся.

– Ты сразу, как сделаешь, мне его в мессенджере пришли. Спасибо, ты лучший!

– Не подведи меня!

Я нажала отбой.

– Ну что?

– Удалось?

Ребята окружили меня.

– Да!!!

– Супер! Пошли есть мороженое?

– Пошли!

Питер нравился мне все больше. Домой я вернулась только вечером. Белые ночи Петербурга – особое развлечение, все время светло, как днем, и кажется, что еще совсем рано. Я опомнилась, только когда бабушка начала названивать мне на мобильный. Пришлось срочно мчаться обратно. Витя с Толей проводили меня до маршрутки и строго приказали написать им, как доеду. Я посмеялась, но в глубине души мне было очень приятно. До дома я добралась без приключений и едва успела до комендантского часа – так называется время, после которого подросток не может один находится вне дома. Признаться, было очень странно идти по улице, когда часы показывали почти одиннадцать вечера, а вокруг светло, как днем. Пару раз я даже спрашивала у прохожих, который сейчас час, опасаясь, что у меня сбились настройки телефона.

Бронислава Александровна, открывшая мне дверь, только вздохнула при виде меня:

– Оля, ну как же так, Наталья Павловна места себе не находит!

– Ну позвонила бы раньше, я ж думала, что еще день. – Почему-то мне казалось очень важным оправдаться перед этой женщиной.

– Да, белые ночи такие, к ним привыкнуть надо. Ладно, иди в комнату.

Я нехотя переступила порог. Бабушка сидела в кресле с корвалолом в одной руке и афобазолом в другой.

– Оля! У тебя совесть есть?! – воскликнула она.

– Что? – Я замерла. Неужели папа все-таки позвонил?

– Где ты была? Я же волнуюсь!

– Я? – Я еле заметно выдохнула, благо конные вещи удалось оставить на хранение близнецам. – Я это… автобусы перепутала… и нас увезли в Петергоф.

– Куда?

– Петергоф. Ну это такой город с фонтанами… Смотри, как там красиво! – Я достала телефон и продемонстрировала несколько фотографий.

Бабушка скептически взглянула на экран и поджала губы.

– Вот что мне с тобой делать?

– Ну… – неопределенно протянула я. – Покормить?

– Наталья Павловна, зовите свою пропажу кушать! – Бронислава Александровна заглянула в комнату. – Или по старой дворянской традиции лишите ее ужина и отправите спать?

– Будет она спать! Одни гаджеты на уме! – фыркнула бабушка. – Оля, все, с завтрашнего дня никакой самодеятельности!

– Ага. – Я прошла на кухню, откуда доносились умопомрачительные запахи блинов. Золотистая стопка стояла на столе, а к ним в качестве бонуса прилагалась…

– Сгущенка!

Все-таки жизнь полна приятных неожиданностей.

Глава 9

Ночью мне снились фонтаны. А еще лошади и то, как я снова скакала по парку в окружении верных гвардейцев, чтобы, как Екатерина II, свергнуть нелюбимого мужа и самой взойти на престол. Меня сопровождал граф Суворов, генералиссимус и знаменитый полководец, про которого я читала весь вечер. Невысокий тщедушный человек в мундире и ленте, перекинутой через плечо, он все качал головой и уговаривал меня поступить в консерваторию.

– Ну ты пойми, – говорил он. – Лошадь тебя не прокормит…

– А музыка прокормит?

– Музыка – дура, вот штык – молодец!

Александр Васильевич усмехнулся и ускакал в Альпы…

Проснулась я достаточно поздно. Бабушка лежала в кровати и читала книжку.