Я дремала, пока мы с небольшим эскортом неторопливо ехали в Хартфорд, – именно там мы поселились с Оуэном, – где под присмотром Алисы нас ждали Эдмунд и Джаспер. Было довольно холодно, при дыхании изо рта вылетали клубы пара; земля замерзла и стала твердой как гранит. На пронизывающем ледяном ветру я путешествовала в паланкине с задернутыми кожаными шторами, и каждая выемка или камень на дороге отзывались в моем теле неприятным толчком. Мне хотелось поскорее вернуться домой, и, словно прочитав мои мысли, Оуэн отодвинул занавеску и, наклонившись в седле, заглянул ко мне в окно.

– Как вы? – Слова его тут же унес ветер.

– Неважно. – Я скорчила гримасу, чувствуя, что ужасно устала. – Те части моего тела, которые еще не окончательно замерзли, онемели и потеряли чувствительность. Долго еще нам ехать?

– Нет, теперь уже недолго.

Он потянулся ко мне, чтобы взять за руку, и уже собирался задернуть штору, но вдруг резко обернулся. Я тоже услышала то, что его насторожило: топот копыт спереди и сзади, крики, доносившиеся из-за куста справа от меня, тревожный голос солдата из эскорта, предупреждающий о нападении.

– Господи, это разбойники! – воскликнул Оуэн. – Сидите тихо!

Когда паланкин резко остановился, мой муж, натянув поводья своего коня, зычным голосом стал отдавать приказы нашему эскорту – отряду из полудюжины солдат, вооруженных мечами и луками. Отодвинув занавеску, я видела, как из засады выскакивает шайка разношерстного сброда, вооруженная кинжалами и мечами; одновременно другие бандиты, тоже вооруженные, окружали нас спереди и сзади. А затем разгорелось настоящее сражение.

Я не сводила глаз с Оуэна: он был в самом центре событий. Замерев на миг, мой муж затем пришпорил коня, направляя его на одного из разбойников, который, выхватив нож, сцепился с кем-то из наших людей. И тут я поняла: у Оуэна не было оружия – ни меча, ни кинжала. Он был беспомощен. Тем не менее он развернул коня и снова ринулся в самую гущу схватки.

– Оуэн! – беззвучно ахнула я, когда он отклонился и, резко нырнув, избежал удара меча; лезвие все же зацепило его руку, и он сквозь зубы зашипел от боли.

А потом я услышала сквозь шум mêlée[42] его голос…

– Меч! Дай мне меч, приятель!

Кто-то из эскорта тут же бросил ему свое оружие. Оуэн поймал его на лету; мой муж управлялся с ним так, будто родился с мечом в руке; нападавший сразу же отступил. Я заставила себя смотреть на то, как Оуэн, умело управляя лошадью, рубит врагов направо и налево, неутомимо наносит и парирует удары, несмотря на то что его рукав потемнел от крови. При каждом новом столкновении и лязге металла о металл, при каждом стоне и рычании у меня перехватывало дыхание и я впивалась пальцами в паланкин, пока не сломала ногти.

После недолгой схватки атака была отбита; наш эскорт доказал, что он не чета нападавшим, и те отступили, бросив на дороге двух убитых. Пока наш сержант отдавал распоряжение убрать мертвые тела, Оуэн спешился и медленно подошел ко мне. Лицо его было сердитым, волосы слиплись от пота, но он был бодр и крайне возбужден. Его трясло. Клинок его был испачкан чужой кровью.

– Вы ранены, – сказала я, растерянно глядя на кровь, капающую с пальцев его левой руки; все мои чувства словно заледенели подобно окружающему нас зимнему ландшафту.

– Да. – Плотно сжав губы от боли и слегка морщась, Оуэн потянул за ткань рукава, отрывая ее от тела. – Немного задело. Я был неосторожен…

– Могу я вам помочь? Может, перевязать рану?

– Нет. – Оуэн был немногословен со мной, как и всегда.

– Это было преднамеренное нападение? – спросила я о том, что волновало меня сейчас больше всего.

– Нет. Просто случайная встреча с чересчур предприимчивыми грабителями. – Муж избегал смотреть мне в глаза.

Я не поверила ему, но углубляться в эту тему не стала.

– А почему вы были без оружия? – В моем голосе слышалась укоризна, даже я это заметила.

Когда Оуэн наконец посмотрел на меня, его лицо пылало от злости, побледневшие губы были плотно сжаты и с них срывались гневные слова.

– Я был без оружия, потому что вынужден жить в рамках чертовых ограничений, которые налагает на меня английский закон!

– Но…

– Это неподходящая тема для обсуждения. – Ох, как же резок он был! – Задвиньте шторы, Екатерина, мы снова отправляемся в путь.

С этими словами Оуэн меня оставил; я повиновалась, успев заметить, что он отдал меч хозяину.

Когда через час мы прибыли в Хартфорд, лицо моего мужа по-прежнему оставалось суровым; не досаждая Оуэну разговорами, я отправила его к Алисе, чтобы та осмотрела раны, а сама тем временем пошла в детскую к Эдмунду и Джасперу. Я участливо слушала рассказы детей об их достижениях и напастях, но мысли мои были заняты совсем другим. Теперь я была уверена, что только раз в жизни видела Оуэна с мечом на поясе, и было это в то знаменательное утро, когда мы венчались в часовне Святого Георгия.

Выходит, у моего мужа нет меча, хотя он, безусловно, умеет им пользоваться; его явно учили владеть оружием, и учили хорошо. Но как он сказал об этом? Английский закон запрещает ему носить меч. Ох уж этот английский закон, какую бездну трудностей он для нас создал! И как слабо я в этом разбираюсь.

Поцеловав на прощанье сыновей, я пошла искать мужа.

Я понимала, что засаду эту устроила не случайная шайка, сборище разношерстного сброда, как мне показалось поначалу; это был хорошо вооруженный и организованный конный отряд. Более того: они ждали именно нас и на них не случайно не было отличительных знаков. Оуэн может это отрицать, но, похоже, главный интерес представлял для них он сам, а не наши повозки с багажом. В глубине души я была в этом уверена. Эти люди хотели причинить вред моему мужу.

Я застала Оуэна сидящим на деревянной скамье в кухне; Алиса, раздраженно ворча по поводу закона и порядка вообще и относительно разбойников в частности, разреза`ла ткань его туники в том месте, где она была разрублена. Дурное расположение моего мужа легко можно было объяснить болью, которую он испытывал последние полчаса. Я села и стала ждать; Алиса тем временем промыла Оуэну предплечье белым вином и, не обращая внимания на его шипение, перебинтовала рану полотняной лентой, после чего перешла к следующей рубленой ране от меча, уже на плече, сильно кровоточившей.

– Говорят, вы славно сражались, – заметила она, туго затягивая узел на повязке. – И почему только храбрые мужчины