Современная наступательная операция в маневренной войне

 "Армия на войне подобна кораблю на океане, снабженному сообразно указанной ему цели: он заключает в самом себе все средства существования и успеха. Как корабль, армия составляет независимое целое, доверенное главнокомандующему на тех же основаниях самостоятельной отдельности, как корабль отдается капитану, посылаемому вокруг света...". Таковы феодальные представления о войне в редакции, принадлежащей русскому фельдмаршалу Барятинскому и являвшейся протестом против милютинской реформы положения о боевом управлении войск, отводившей известное значение тылу и обеспечивавшей военному министру скромное влияние на ведение войны.

Нет ничего ошибочнее такого феодального взгляда на вооруженный фронт. Корабль не оставляет за собой на море следа, он порывает всякую связь с пристанью, от которой он отвалил, а армия оставляет за собой широкий, организованный след и связывается тысячами нитей со всеми сторонами бытия государства; тыл беспрерывно накачивает ее новыми тысячами жизней, миллионными грузами снарядов, продовольствия, одежды, строительных материалов, накачивает войска теми мыслями и настроениями, с которыми они вступают в бой.

Армия на войне — не парусное судно, имеющее на себе все необходимое для кругосветного путешествия, а скорее фонтан, который готов сократиться и исчезнуть в тот же момент, как иссякнет питающий его напор воды. Армия представляет только надстройку над тылом, одно целое с ним; и в этой настройке обязательно сказываются основные, характерные черты экономической и социальной гармонии тыла.

Всякий крупный сдвиг в политическом устройстве или материальных данных тыла накладывает сейчас же свой отпечаток и на ведение военных действий. С другой стороны, крупное, революционное изменение системы вооруженных сил немыслимо без соответствующей пертурбации в тылу. Чтобы создать себе армию, внешне похожую на западноевропейские, Петр Великий должен был атаковать и быт народных масс, стричь бороды и обрезать длиннополые кафтаны купечества.

Мы начинаем понимать военное искусство только с того момента, когда наше внимание остановится на тысячах зависимостей, стесняющих свободу военного творчества и толкающих его на определенный путь. Наличие или отсутствие смычки с крестьянством заставляет совершенно по иному подходить к вопросам встречного боя и радикальным образом варьировать тактику пехоты. Тем хуже для тактиков, не учитывающих этих обстоятельств. Конечно, командиру роты, стоящему перед задачей атаки хутора Новоселицы, не следует приступать к своей задаче с широкой оценки международного положения. Но творцы уставов, рекомендующие ему приемы боя, непременно должны исходить из определенного представления об уровне политической сознательности и военной подготовки человеческих масс, из которых строится армия, и из учебных возможностей последней. Поэтому-то так мало гарантий успеха дает в тактике путь подражания чужеземным образцам.

 Описывая различные германские племена, римский историк Тацит расточал похвалу постановке военного дела у племени каттов и обронил следующее многозначительное замечание: “Тогда как другие племена выступают в бой, катты выступают на войну”.

Действительно, какое существенное различие между государством, начинающим драку на границе, чтобы выместить свои чувства, померяться силами и мужеством с врагом и затем подчиниться судьбе, и ведением войны — планомерным стремлением к обдуманной, взвешенной конечной цели насильственных действий оружием!

В одном случае — беспочвенная вылазка, не имеющая завтрашнего дня, оперативный тупик, отсутствие продолжения взятой линии, автоматическое возвращение в исходное положение, даже если благоприятствует судьба, необходимость, на хороший конец, начинать новую попытку с того же начала. В другом — планомерная борьба, которая должна нас вести от этапа к этапу к конечной цели, подчинение требованиям будущего руководства нашими сегодняшними усилиями, стремление к завершению операции — важной слагаемой конечного итога войны.

Оперативное искусство требует прежде всего, чтобы мы оставляли без внимания мыльные пузыри и гнались только за стойким успехом. Всякая вылазка, всякий местный бой, не влияющий на общее положение, не изменяющий нашего удаления от конечной цели, является таким мыльным пузырем. Операция, в отличие от вылазки, приводит к органическому росту нашего вооруженного фронта, улучшает его положение; корни для дальнейшего ведения войны с нашей стороны нарастают, с неприятельской — обрубаются [...]

 Задача вооруженного фронта — уничтожение неприятельской живой силы. Тактический путь к разрешению этой задачи — это физическое истребление неприятеля путем применения наиболее рациональным путем всего оружия, всех средств, доставляемых современной техникой. Но если нет уж слишком вопиющего несоответствия в технике, если обе стороны располагают приблизительно одинаковым огнестрельным оружием, этот тактический путь не дает решения задач войны. Имея вдвое лучшую пушку и втрое большее количество снарядов, все же нельзя уйти далеко, нажимая на неприятельский фронт, который будет исправно пополняться. Даже двойное превосходство в технике не окупит издержек фронтального наступления.

На помощь обязательно должен прийти оперативный путь уничтожения неприятельских войск. Этот оперативный путь заключается не в физическом истреблении неприятельской армии, а в приведении ее в состояние паралича, в котором она окажется бессильной тактически сопротивляться. Этот паралич, на который метит оперативное искусство, достигается расстройством сообщений и связи у неприятеля. В идеале — это Канны, это полный захват всех путей, по которым неприятель снабжается, это полное окружение; в таком случае окруженная часть неприятельской армии обречена; это спелый плод, который без особого труда может быть нами сорван.

Но не следует думать, что если нам не удастся сжать кольцо, наши оперативные усилия пропадут даром: всякий нажим на неприятельские сообщения, даже скромный успех партизан в тылу или воздушный налет на питающую противника станцию отзовется на его фронте, — малейшее расстройство кровообращения делает уже врага более чувствительным к нашим ударам и ослабляет энергию даваемых им толчков.

 Тыл современной армии работает нормально, если имеет возможность использовать все дороги, отходящие от фронта в перпендикулярном направлении назад; армия нуждается в широком пространстве позади фронта для просторного размещения тыловых учреждений и для того, чтобы не скучивать движение по немногим артериям. Всякая скученность тыла сделает его сейчас же чрезвычайно чувствительным к налетам неприятельского воздушного флота. Если нам путем нажима с фланга удастся перехватить хоть часть дорог в тылу неприятеля, то будет уже достигнут крупный оперативный успех: тылы нескольких неприятельских дивизий спутаются в один клубок; снабжение фронта начнет функционировать неудовлетворительно; неприятель, находясь под угрозой