операция требует развертывания на нем от 1.500 до 3.000 орудий. Такая концентрация артиллерии может быть достигнута на две трети путем сужения участков корпусов до норм XIX века и на одну треть — путем подкрепления атакующей армии артиллерийским резервом главного командования.

Производство такой концентрации — дело кропотливое, и ее приходится сохранять в течение нескольких недель подряд. Чтобы дать этой массе жизнь и возможность действовать “решительно”, ежедневно ей надо подвозить по сотне выстрелов на орудие. Голодная норма такого артиллерийского тарана — 10 тысяч парных повозок, или 1,5 тысячи грузовых автомобилей или 15 поездов огнеприпасов в сутки. Доставка огнеприпасов и в нормальных случаях маневренной войны — очень хлопотливое дело. В данном случае не только требуется огнеприпасов втрое больше на орудие, но и количество последних сгущается в 4-5 раз, так что на небольшой участок фронта приходится доставлять в 12-15 раз больше огнеприпасов сравнительно с нормой.

Несколько таких артиллерийских таранов будут расшатывать и толкать перед собой неприятельский фронт. От 5 до 10 процентов дорог, ведущих к фронту, будет перегружено доставкой огнеприпасов таранам, на остальных будет относительно слабое движение.

Каковы перспективы таких артиллерийских операций? Поймать, зажать, окружить, хоть как-нибудь устроить Канны, хотя бы в малом масштабе — артиллерийский таран, квалифицированный тихоход, очевидно, не может. Он может распугать, оттолкнуть, истрепать неловкие, попавшие под его огонь части. Маневр, использование выгодной обстановки исключается. Это — квалифицированная система упущенных благоприятных случаев; можно рассчитывать лишь на постепенное, ровное оттеснение параллельного фронта неприятеля.

Какова скорость развития артиллерийской операции? Теоретики-оптимисты рассчитывают на возможность, после основательной подготовки, покрыть в 1 месяц 250 км; затем намечается основательная передышка. Француз-практик Рок, в самых благоприятных условиях покрытой шоссе территории Франции, гораздо скромнее. Семидесятикилометровый отрыв от хорошо оборудованной железнодорожной сети является уже пределом. Наконец, пессимист, генерал Сект, считает, что такая масса вообще не способна сдвинуться с места и останется в своих окопах. Корни этой доктрины явно уходят в позиционную и даже крепостную войну. Это — многомесячная борьба за один и тот же местный предмет.

Когда Мольтке писал о гнусной крайности сосредоточения, он имел в виду массы в 300-400 орудий, сосредоточиваемые на немногих дорогах. В данном случае гнусность сосредоточения надо оценить как концентрированную, раз в 15-20 сильнее, чем та, которую имел в виду Мольтке: помимо 1.500 орудий надо иметь в виду еще 4.000 грузовиков и 20 тысяч парных подвод, работающих над подвозом огнеприпасов. В наших условиях эти грузовики и обозы не найдут, конечно, для себя дорог, и гораздо вернее считать, что таран продвинется постольку, поскольку удастся сзади него прокладывать 5-6 узкоколеек. По существу, он требует десятка хороших шоссе на каждую армию.

Роль пехоты сведется к тому, чтобы усиливать пулеметным огнем уничтожающее действие артиллерии. Пулеметы, собранные на закрытых позициях, через головы передовых частей будут осыпать пулями, с предельных дистанций, участки местности, на которых сосредотачиваются разрывы артиллерийских снарядов. Выполнив этот акт “черной магии”, пехота будет занимать изрытые артиллерией площади.

В таране все будет по карточкам — и уцелевший домик, может быть один на дивизию, и овражек, дающий укрыться от выстрелов, и кустик, маскирующий от аэропланов, и незараженный ипритом участок земли. В тылу будет происходить движение более оживленное, чем в центре важнейших столиц в час окончания службы. Приход будет разрешаться только по карточкам-путевкам, действительным только на указанное время и на определенную скорость. В случае дождя заградительные отряды будут останавливать всякое движение по важнейшим дорогам, так как в сырую погоду при таком движении любое шоссе, несмотря ни на какой ремонт, будет очень скоро разбито, а грунтовые дороги обратятся в бездонные топи.

Идея такой артиллерийской операции становится в решительное противоречие с требованиями эволюции военного искусства. То же развитие техники обусловило переход к широким фронтам. Только разрежая свои порядки, военное искусство балансировало до сих пор успехи техники. Чем гуще нагромождение силы и средств, тем могущественнее и губительнее сказывается современная техника. Наступая на широких фронтах, мы можем не слишком бояться ни аэропланов, ни дальнобойной артиллерии, ни химии. Мы можем обходить зараженные, наблюдаемые, обстреливаемые места, мы можем выбирать между днем и ночью, между различными дорогами, сможем уклоняться от неприятностей. Не то в таране: достаточно бросить несколько бомб с ипритом, и можно быть уверенным, что найдутся охотники подышать им; дорог мало, и все они должны быть использованы днем и ночью, обстрел их артиллерией и аэропланами никогда не будет бесплодным.

Я не большой сторонник вождения дивизий на 72 км в глубину, в виде тонких цепочек людей и отдельных повозок на больших интервалах. Но таран, который явится целью концентрических усилий техники противника, очевидно, потребует таких предосторожностей. А они с ним несовместимы.

Как будто Сект прав — масса артиллерии окажется беспомощной и, если не разложится за отсутствием местных средств и возможности подвоза продфуража с тыла, то застрянет на месте [...]

 В настоящем

 Крупнейшее достоинство в военном мышлении — его трезвость, его реальность, отсутствие отрыва от конкретной действительности.

Военное искусство не может быть системой упущенных благоприятных случаев. Напротив, оно требует максимального использования выгодно сложившейся обстановки. Оно требует ошеломления врага, широчайшего использования внезапности. Надо бить противника не изготовившегося, а врасплох. Надо быть изворотливым, скорым на подъем, способным в условиях наших плохих дорог оторваться от железнодорожных станций на 150-200 км, чтобы окружать, брать в плен, захватывать неприятельские армии, узлы путей и склады. Это возможно только при сохранении решающего значения за средствами ближнего боя. Успех в ближнем бою возможен только при крайнем напряжении сил, и пехота всегда должна быть готова к нему; в этом вопросе никакая демагогия недопустима.

При упоре на средства дальнего боя важнейшую роль имеет количество их; при упоре на средства ближнего боя решающее значение принадлежит качеству; старенькая, плохонькая пушка может быть использована для обстрела неприятельского расположения, но скверная пехота для ближнего боя вовсе не годится. Концентрация — важнейшая предпосылка успешного употребления средств дальнего боя; а в ближайшем бою концентрация возможна лишь в очень точных пределах. Пехота может выказать свои таланты лишь при достаточной широте фронта боя; в таране она из субъекта уничтожения обращается в объект уничтожения. Пехотная операция — это операция, захватывающая большую часть фронта развертывания.