развертываются на угрожающей границе со средней плотностью в 5-8 км на дивизию. Если бы малое государство пыталось копировать свою военную систему с большого государства, ему пришлось бы производить развертывание с плотностью 50-80 км на дивизию, что явно недостаточно. Военная система большого государства, очевидно, не отвечает потребностям малого. Еще большее несоответствие получилось бы, если бы малое государство стало на точку зрения организации небольшой, профессиональной армии типа рейхсвера. Германский рейхсвер, пропорционально уменьшенный до масштаба карликового государства, представлял бы полтора батальона, два эскадрона и одну батарею. А если бы малое государство пыталось осуществить у себя идеи Фуллера, то его отборная моторизованная армия очень напоминала бы по своему размеру пожарную команду и могла бы уместиться под одной каланчей.

Малое государство вынуждено необходимостью стать на путь возможно полного осуществления идеи вооруженного народа. Большое государство мобилизует одновременно 2-3 процента своего населения и подготовляет в тылу 3-4 заместителей на каждого бойца на фронте, что дает его армии огромную живучесть. Малое государство не может следовать этому примеру. Чтобы плотность его оперативного развертывания была только втрое слабее плотности развертывания большого государства и колебалась бы хотя только около 25 км на дивизию, малое государство должно мобилизовать сразу 7-8 процентов своего населения; почти все способные носить оружие мужчины выступают сразу в поход. Возможности пополнения убыли в войсках, исчисляемые для большого государства в 300-400 процентов, сокращаются для малого до 20-30 процентов.

Мобилизация такого большого процента населения не потребует от малого государства особого углубления политической работы. Процессы разложения и революционизирования армии малого государства вполне возможны, но требуют времени, исчисляемого целыми месяцами. А война двух малых государств, как мы увидим, будет очень скоротечна; а для двух-трех недель военных действий важен самый бум объявления войны и первое, следующее за ним, политическое ошеломление масс. Политическая подготовка — оружие очень дальнобойное; в масштабе карликовой войны результаты ее скажутся уже за пределами военного решения; в малом государстве стратегия менее тесно предопределяется в своих решениях политикой.

Вопросы экономической мобилизации для малого государства отпадают. Оно не может сколько-нибудь рассчитывать на свою военную промышленность во время войны — последняя будет вестись, опираясь только на готовые запасы и на помощь извне. Решающими факторами здесь являются экономическая специализация малого государства, недостаточная глубина территории, целиком входящей в прифронтовую полосу, и очевидная скоротечность военного столкновения между двумя малыми государствами.

Каков будет характер операций? Артиллерийский таран будет, несомненно, не применим: чтобы артиллерия имела возможность стать решительным фактором, нужно достаточное ее сосредоточение — 1500 орудий на фронте в 25 км являются уже голодной нормой. Но малому государству также трудно располагать 1500 орудиями, как СССР — 150-ю тысячами пушек. Очевидно, артиллерия не будет главным родом войск малого государства. Артиллерия должна быть очень скупа на ураганный огонь, так как нет мобилизации промышленности, а запасы мирного времени не могут быть слишком обширны. Нет предпосылок для создания артиллерийского резерва главного командования. Танки являются для малого государства более соблазнительными, так как допускают использование и без особо большой концентрации. К тому же короткая боевая жизнь танка вполне отвечает молниеносности ожидаемой войны, а маневренные их возможности — на высоте требований ожидаемого быстрого, решительного, но короткого маневрирования. Тем не менее, очень ограниченны возможности введения в дело танков, так как какая-нибудь дюжина последних — предел платежеспособности военного бюджета малого государства, не превышающего десятка миллионов рублей. Разве что подарят добрые империалисты. Танки, бронеавтомобили, самокатчики — особенно ценны, так как кавалерия будет количественно очень скромна.

Но ни в артиллерийском резерве, ни в танках существенной нужды не будет. Позиционная война между двумя малыми государствами невозможна. Чем меньше враждующие группировки, тем слабее действие факторов, оказывающих уравновешивающее влияние на фронт. Как ни будут стремиться малые государства выставить возможно большие массы, все же средняя плотность оперативного развертывания будет в 3-4 раза меньше, чем в большом государстве. А это представляет важнейшую предпосылку для ведения маневренной войны. В распоряжении армий малых государств окажется втрое больше местных средств, втрое больше дорог, чем для армий больших государств, а преодолевать им придется много слабейшее огневое сопротивление.

Перед двумя лилипутскими государствами, вступившими в борьбу друг с другом, открывается блестящая перспектива — покончить войну одним ударом. Действительно, раны, которые наносятся малой неприятельской армии, не могут так скоро и успешно залечиваться, как в армии большого государства. Если дивизия малого государства разбита, то это всерьез и надолго. Пехота армий великих держав в первые 30 дней крупных операций теряла 50 процентов своего состава. Эти потери были бы даже излишне велики, чтобы вывести вон из войны армию малого государства.

Концы на театре военных действий малого государства в 10 раз меньше, чем на театре большого. Оперативная скорость человеческих ног в войне малых государств — 25 км в сутки — равняется, относительно, скорости движения легкового автомобиля — 250 км в сутки — на шоссированной дороге большого театра и оставляет далеко за собой возможности маневрирования идеальных моторизованных дивизий Фуллера. Эта оперативная скорость сводит к нулю возможность железнодорожного маневра на малом театре борьбы. Идеальные Канны оказываются, при малом масштабе, вполне осуществимыми. В 2-3 дня энергичного броска неприятельская армия может оказаться окруженной “целиком и полностью”.

Решительный успех в борьбе двух малых армий оказывается тем более осуществимым, что командование и войска каждой стороны действуют в соответствии со своей подготовкой мирного времени и не имеют времени усвоить уроки войны, примениться к требованиям новой техники, выработать новую тактику. Удары не учат, а оглушают и бросают на обе лопатки. А какие возможности открываются для преследования! Неделя на мобилизацию и сосредоточение, 3-4 дня на решительную операцию, затем в 3 перехода занятие неприятельской столицы, ликвидация последних остатков неприятельского сопротивления, мирные переговоры — и через 3 недели после объявления войны — мир. Наполеоновские приемы войны еще не ушли в прошлое, они еще осуществимы. Война еще может быть решительной и вестись сокрушительно.

Взятый нами пример отнюдь не является фантастикой. Если мы обратимся к истории мелких войн — хотя бы Балканской войны 1912 года, мы увидим осуществление многих положений наполеоновской стратегии. Болгары с полным основанием назвали своего полководца — Радко-Дмитриева — Наполеончото. Быстрый ход событий 1-й и 2-й балканской войны утвердили в 1913 году генеральные штабы всех армий, не испытанных в диалектическом мышлении, в убеждении, что мировая война сложится в