Шрифт:
Закладка:
Ужели можно было рассчитывать в одну неделю победить Россию, или хотя бы оторвать от нее Польшу? Ведь если австрийская операция затянулась бы только на десять дней, австрийцы должны были иметь перед собой все 60 русских дивизий, из которых два десятка должны были высадиться и сгруппироваться так, чтобы наиболее удачно препятствовать австрийскому маневру...
Отсюда вытекает весьма важная мораль: надо учитывать, сколько дней потребует операция, и мерить силы неприятеля не наличностью их к началу операции, а подсчитывать и вероятный прирост его сил к концу операции. Выдвигая в 1920 году такую цель, как глубокое вторжение в Польшу, взятие Варшавы, наша стратегия не должна была ограничиваться подсчетом русских и польских батальонов, находившихся на фронте, но должна была бы оценить творчество Польши по формированию новых частей в течение 6 недель похода от Двины к Висле, подсчитать количество пополнений, которые могли получить польские части; так как мы отрывались таким быстрым походом от своих железных дорог, то со своих счетов следовало скинуть соответственный крупный процент на потери. Баланс такого подсчета показал бы, какая материальная база имеется для постановки нашей стратегией сокрушительных задач.
Наступающий нормально хуже связывается с тылом, чем обороняющийся; на прирост сил ему рассчитывать в течение операции почти не приходится; он свое настоящее должен мерить с будущим обороняющегося, что в настоящую эпоху перманентной мобилизации, когда армии растут, как на дрожжах, чрезвычайно невыгодно. Даже двойное превосходство в наличных силах окажется недостаточным. В 1870 году Мольтке начал успешную борьбу против Франции, имея 500 тысяч против 250 тысяч. В современных условиях перманентной мобилизации его наступление захлебнулось бы уже через месяц перед превосходной численностью французов.
Отсюда модно сделать несколько заключений о характере современной войны: для наступательной операции, которая намечается накоротке и будет закончена в две недели, можно обойтись значительно меньшим численным превосходством, чем тот перевес, который требуется для 4-6 недельной операции, где разница между настоящим наступающего и будущим обороняющегося возрастает непомерно.
И вывод номер второй: крупные операции имеют большие шансы на успех после завершения экономической мобилизации, когда неприятель уже достиг максимума стратегического напряжения и рост его вооруженных сил прекратился; и наиболее трудный для них момент — начало войны, когда кривая военной мощи наиболее резко поднимается вверх и “рождаемость” новых сил велика.
Оба вывода указывают на вероятность будущих войн, в особенности их первой части, в стиле измора [...]
***
Первоначальное развертывание должно обеспечивать важнейшие географические объекты в пограничной полосе и метить на таковые же у неприятеля; первоначальное развертывание должно прежде всего обеспечивать наш первый эшелон от изолированного поражения. При наличии тактического превосходства на нашей стороне развитие активности, погоня за неприятельской живой силой в пограничной полосе окажутся выгодными, так как будут способствовать понижению общего предела неприятельского напряжения и скорейшему переходу неприятеля на убывающую ветвь развития его вооруженных сил.
Надо, конечно, защищать территорию. Старая мудрость русского генерального штаба, оставлявшего в стороне экономические вопросы, гласила, что каждая верста отнесения линии фронта нашего развертывания на восток стоит нам потери тысячи запасных. Их, однако, можно эвакуировать.
Напряжение защиты территории, с одной стороны, и покушения на нее, с другой, должны быть пропорциональны ценности этой территории. Стратегия поляков в 1920 году ясно показала, что поляки прекрасно разбираются в сравнительной ценности украинского чернозема и белорусских песков и болот.
С точки зрения стратегии, охватывающей первые месяцы войны, довольно бесплодными кажутся самые рекордные броски в Белоруссии, и несравненно чувствительнее явится каждый выигрыш или проигрыш на черноземе. Там и запасных больше, и земля — производящая, а не потребляющая.
Плотность первоначального развертывания к северу и югу от Полесья, по крайней мере со стороны наших противников, будет находиться приблизительно в таком же отношении, в каком находится урожайность десятины на Украине и Белоруссии.
Если мы вспомним факты мировой войны, то убедимся, что количественно оборонительные задачи несравненно перевешивали наступление. Если заняться подсчетом, сколько времени в течение всей войны дивизии, в среднем, тактически оборонялись и сколько наступали, мы пришли бы, может быть, к отношению 20 дней тактической обороны и более на 1 день наступления.
Оборона охватывает не только долгие месяцы позиционного сидения, но пронизывает и наступательные операции: оборона охватывает собой всю подготовку наступательной операции, устройство на занятых рубежах, отражение неприятельских контратак и завершение всякой операции. В толково веденной наступательной операции, опутывающей неприятеля нашей сетью, количество тактически оборонительных боев, может быть, будет даже превышать количество наступательных. Наиболее активно действующие части, вышедшие на неприятельские сообщения и перерезавшие их, в решительные минуты переходят к тактической обороне. I-й прусский корпус, отрезавший отступление центра армии Самсонова, выдержал в труднейших условиях оборонительный бой и тем самым захватил огромную добычу.
***
Если мы предусматриваем в первом периоде будущей войны, вплоть до перелома, вызванного успехами мобилизации государства, вероятную постановку ограниченных целей, то мы должны готовиться к разрешению широких оборонительных задач. Наступательные операции будут кратковременны; при всякой остановке наступления на первый план выдвигается оборона. Сам успех наступления на обоих участках будет возможен лишь при достаточной стойкости обороны на других.
Вопросы обороны особенно выдвигаются вперед для государства, ведущего и оборонительную политику, армия которого содержится в мирное время в не слишком большом составе, долго мобилизуется, не может рассчитывать превзойти неприятеля в технических средствах и не располагает перевесом в тактической подготовке.
Мы сейчас можем уверенно осудить, как грубейшую ошибку, то воскрешение суворовского “ничего, кроме наступательного”, которое затмевало мозги французской армии перед мировой войной и едва не вызвало общий разгром Франции. В 1914 году серьезно подготовились к обороне лишь германцы, правда, втихомолку.
Времена, когда на экзамене слушатель академии одним выкриком “подлая оборона” сразу располагал профессоров, должны отойти в прошлое, — там, где преподается военное искусство, а не воспитываются лишь авантюристы.
В сознании Красной армии
