Генрих и Брэндон впервые встретились в лесу и объединили усилия, чтобы спасти даму (Gunn, Charles Brandon, с. 1). В одном из свидетельств говорится, что англичане сначала возмущались тем, что Брэндон прибрал к рукам Марию Тюдор, но их примирили сообщения о его рыцарской доблести: кодексы рыцарского поведения все еще давали возможность молодым людям подниматься по социальной лестнице.

«Шестым графом Ангусом»: дед Ангуса по материнской линии, старый лорд Драммонд, нарушил все протоколы, надрав уши чиновнику, отправленному сообщить Маргарите, что она больше не будет править. У старого лорда была дочь, Маргарет Драммонд, любовница Якова IV, которая, согласно романтической легенде, была отравлена, чтобы освободить место для его брака с Маргаритой Тюдор!

«Мария Болейн»: хотя Мария была всего второй из двух точно существовавших любовниц Генриха, начало этих отношений туманно. Один из католических источников, кардинал Поул, в 1538 году напишет, что Генрих «надругался» над Марией, то есть изнасиловал ее. Однако сам термин rape, помимо изнасилования может также означать акт похищения – лишения имущества – в отношении мужа замужней женщины, а не ее самой. И Томас Мэлори, и Джеффри Чосер, по-видимому, были обвинены в поругании именно в этом значении. С другой стороны, в 1537 году некий человек по имени Уильям Уэбб заявил, что Генрих без зазрения совести отобрал у него «красивую девицу». Однако эта фраза может отражать пренебрежение, свойственное рыцарскому кодексу в отношении женщин из низших слоев общества.

ЧАСТЬ III. 1525–1536 ГГ.

Стихи Уайетта цитируются по изданию Sir Thomas Wyatt: The Complete Poems, ed. R. A. Rebholz (Penguin, 1978), в котором, однако, ни одно из стихотворений не снабжено правильным названием.

10. «Возлюбленная моя и друг мой»: 1525–1527 гг.

Фигура Анны Болейн породила огромный объем литературы, однако наиболее полной и не теряющей актуальность ее биографией остается Ives E. The Life and Death of Anne Boleyn. Blackwell, 2004. Более противоречивые взгляды можно почерпнуть в работе Bernard G. W. Anne Boleyn: Fatal Attractions. Yale, 2010 – автор является главным сторонником теории о том, что Анна была в некоторой степени сама виновата в прелюбодеянии, а также в работе Warnicke R. M. The Rise and Fall of Anne Boleyn: Family Politics at the Court of Henry VIII. Cambridge University Press, 1989. Тот же автор также посвящает Анне часть книги Warnicke R. M. Wicked Women of Tudor England: Queens, Aristocrats, Commoners. Palgrave Macmillan, 2012, и эссе, данные которого приведены ниже. Литература, посвященная периоду опалы Анны, будет упомянута в другой главе.

Письма Генриха к Анне Болейн оцифрованы Ватиканской библиотекой: https://digi.vatlib.it/view/MSS_Vat.lat.3731.pt.A. Они так же приведены в печатном виде (и переведены) наравне с множеством других бесценных текстов об Анне в книге Norton E. Anne Boleyn: In Her Own Words & the Words of Those Who Knew Her. Amberley, 2011.

О Уайетте см., среди прочего, Shulman N. Graven With Diamonds: The Many Lives of Thomas Wyatt: Courtier, Poet, Assassin, Spy. Short Books, 2011; Bridgen S. Thomas Wyatt: The Heart’s Forest. Faber and Faber, 2012, а также Heine-Harabasz I. ‘Courtly Love as Camouflage in the Poems of Sir Thomas Wyatt’ (http://ifa.amu.edu.pl/sap/files/14/20_Heine-Harabasz.pdf).

Депеши Эсташа Шапюи цитируются по изданию CSP Spanish (4, часть 2 и последующие) – или, если дать ему корректное название, по «Реестру писем и государственных документов, посвященных отношениям с Англией», в основном сохранившемуся в архивах Симанкаса, ed. M. A. S. Hume et al. (1892–1899). В том же реестре содержатся депеши следующих испанских послов, имевшие особое значение в ранний период правления Елизаветы I.

«Мемуаров или учебных пособий»: см. мою книгу «Игра королев», для которой они послужили важным источником. В той или иной форме сохранились автобиографические сочинения пяти французских королев XVI века: Анны де Божё, Луизы Савойской, Маргариты Наваррской, Жанны д’Альбре и Маргариты де Валуа.

«Анна осталась при французском дворе»: враждебно настроенный католик Уильям Растелл характеризовал Анну Болейн как известную при французском дворе «английскую хакни» – лошадь, на которой может ездить каждый, – то есть проститутку. Но здесь, вероятно, произошла путаница с ее сестрой Марией. Католический пропагандист Елизаветинской эпохи Николас Сандерс также приводил недостоверные сведения о том, что пятнадцатилетняя Анна была замечена в сексуальной распущенности «с дворецким своего отца, а затем с его капелланом», и отправлена с позором во Францию, где она приобрела скандальную репутацию «английской кобылы».

«Человек по имени Бонниве»: см. Patricia F., Cholakian C. C. Marguerite of Navarre. Columbia University Press, 2006, с. 21–38, где авторы развивают идею о том, что отрывки из «Гептамерона» автобиографичны.

«Не столько убитого горем, сколько обманутого»: см. Shulman, Graven with Diamonds, с. 156.

«Пересекать дорогу королю с его стороны было бы слишком рискованно»: однако, согласно одной из теорий, Уайетт действительно пошел на риск, имея для этого веские основания. В начале 1528 года он посвятит свой перевод «Покоя разума» Плутарха королеве Екатерине, все больше погружавшейся в изоляцию. В книге Bridgen S. Thomas Wyatt: The Heart’s Forest, с. 136–153, автор предполагает, что Уайетт мог быть человеком Екатерины, сознательно пытаясь дискредитировать Анну, несмотря на опасность.

«17 писем Генриха VIII к Анне Болейн»: предложенная мной хронология во многом, хотя и не полностью, соответствует хронологии, предложенной Эриком Айвзом, который, впрочем, не пытался вместить в нее все письма.

«Сборник упражнений в риторике куртуазной любви»: исследовательница Рета М. Варнике основательно разбирает вопрос куртуазной этики этих отношений в работе ‘The Conventions of Courtly Love and Anne Boleyn’, in State, Sovereigns & Society in Early Modern England, ed. Charles Carlton (Sutton, 1998), с. 103–118. В широком смысле она видит свою задачу в отрицании идеи о том, что за судьбой Анны Болейн стояла куртуазная любовь, и указывает, что «историки начали ставить свои гендерные теории в зависимость от романтической модели [куртуазной любви], аналогично тому как литературные критики ограничивали ее миром художественной литературы, отрицая, что она когда-либо была реальным социальным явлением». Любопытно при этом, что рассуждения Варнике строятся на весьма ограничительной точке зрения, состоящей в том, что идеал и влияние куртуазной любви проявляются только в «модели смирительной рубашки» К. С. Льюиса, которую, по ее мнению, переняли Эрик Айвз и другие. Я бы предположила, что такой взгляд на распространение столь устойчивого идеала сам по себе является ограниченным.

Варнике утверждает, что «ни один дидактический текст из тех, что циркулировали в Англии эпохи Тюдоров, не одобрял [эту] модель куртуазной любви». Это правда. Однако, если провести современную аналогию, жестокие видеоигры тоже не преподаются в школах, но мы все равно беспокоимся об их влиянии на наших детей. И, признав, что «некоторые литературные условности, тем не менее, начали формировать и изменять социальные институты», Варнике далее подтверждает, что «красноречие куртуазной любви просочилось в сферу ухаживаний и бракосочетаний».

«Не тронь меня»: