— Погоди, — остановил его жестом хозяин дома. — У меня к тебе просьба… личного характера — оставь свой пистолет здесь, на диване. Подожди — не торопись с вопросами. Я оставлю свой. Вот, — Реммер осторожно вытащил свой короткоствольный револьвер и положил на быльце дивана. — Теперь, пожалуйста, ты.

— Зачем?

— Просил же: не торопись с вопросами — о причинах позже. Никакого преследование, никакой засады, никакого подвоха — нет ничего этого. Вот тебе моё слово: мы оба вернёмся с этой охоты.

Не видя другого выбора, старик положил свой револьвер рядом, не сказав о том, что за спиной под плащом у него висел нож — ни к чему было выдавать козыри в рукаве. Выполнив условия, он вопросительно посмотрел на владельца дома.

— Вот и хорошо, — уже с большей долей спокойствия ответил тот. — Бери лук — тот, что первый справа, стрелы возьмёшь со стрельбища, и пошли уже — скоро совсем рассветёт.

Они шли всего-то пару часов до нужного места. Как оказалось, Ирен находился возле Роулетт Крик — небольшой речушки, что как начиналась, так и заканчивалась весьма внезапно. Впрочем, Уилл примерно знал, где она расположена — как и всё на карте штата. Пара охотников шла на юг, к заказнику Лексигтона — месту, полному живности ещё в былые, судя из названия, времена. На деле же это оказался тёмный, в прямом смысле, лес — многие дорожки заросли, заросли степи, деревья начали расти даже болотистой местности, а сама та местность, благодаря обильным дождям, расширилась до небывалых ранее масштабов. Однако, настоящий охотник прекрасно знал те места — понимал, куда нужно ступить, чтобы не хрустнула ветка; знал, где земля будет сухой и не утащит ботинок по самые шнурки; отчётливо понимал, чей отдалённый крик был слышен ему несколько секунд назад и на каком расстоянии.

В конце-концов, они добрались к небольшому укрытию на дереве — коробочке с сплошными перилами по пояс с бойницами в них и, засев там, стали ждать — Ван предпочитал именно такой стиль охоты.

— И на кого мы охотимся? — шёпотом спросил Хан, поднявшись по лестнице из кусков брёвен, вбитых в ствол дерева.

— Индейки, олени, кролики, белки, — монотонно и также отвечал Реммер, поправляя очки, — реже — куропатки. Если уж совсем не повезёт — пойдём к озеру Далгрен и попробуем порыбачить. Рыбачил когда-нибудь с луком? Впрочем, неважно — ничего сложного. Та же охота, но на стреле — леска.

— Для большинства из того, что ты перечислил, сидеть на месте — не лучшая тактика, — Хан проверил тетиву. — Так и состариться можно. Впрочем, теперь я понимаю, почему ты уже не спешишь.

— Ха. «Если долго сидеть у реки — можно увидеть, как по ней проплывает труп твоего врага».

— Сунь Цзы?

— Или Конфуций — кто знает. Но, по крайней мере, они оба в чём-то правы — живности много развелось в этих местах, и зомби как-то обходят их стороной, опасаясь болот, так что…

Оба сели, спиной к перилам — не смотрели, но слушали. Это только ещё сильнее наводило одного из них на мысль о том, что они здесь вовсе не для охоты. Говорили, при этом, очень тихо.

— Слышал о Болоте Мертвецов?

— Был там, — безразлично ответил Хантер. — Интересное место, скажу я тебе — наводит на многие мысли… о вечных проблемах.

— Каких таких?

— О том, насколько ценна жизнь, если в какие-то её моменты, большее, чего хочется — это смерти. И стоит ли жизнь, в таком случае, сама себя.

— Не слишком ли много размышлений о цене жизни от того, кто забирает её за деньги?

— Я, по-твоему, всегда это делал? С пелёнок?

— Нет, конечно, но странно, что ты, проведя годы с руками, по локоть в крови, не нашёл себе ответа на эти вопросы. Разве у жизни нет фиксированных цен?

— Есть, конечно, только они всё равно установлены не тобой — не ты решаешь, за сколько умрёт тот человек, на которого ткнут пальцем — ты лишь выбираешь из предложенных вариантов. И, что куда важнее, ты даже не знаешь, зачем он умрёт, за что.

Где-то недалеко послышался хруст ветки. Наёмник взглянул в бойницу и увидел сравнительно небольшую индейку — странное существо с чёрно-коричневыми перьями в белом ободе и бледно розовой, покрытой сотнями морщин, головой. Не промолвив ни слова, он достал стрелу из колчана и, поставив на большой палец, прицелился. Из лука ему, в своё время, приходилось стрелять часто — ещё будучи пилигримом, он предпочитал это оружие любому другому крупному просто из-за того, что оно меньше привлекало внимание мародёров и было легко восстанавливаемым. Натянув тетиву до предела, относительно молодой охотник выстрелил. Стрела чётко попала индейке чуть ниже крыла, пробив грудку насквозь и, благодаря силе удара, пригвоздив птицу к небольшому деревцу, что стояло прямо позади неё. Шевелилась она недолго.

— Вот и хорошо, — сказал Ван, облокотившись на перила. — Много силы у тебя — я уже так тетиву не натяну, даже если попытаюсь грыжу себе заработать, — Реммер всмотрелся, чтобы убедиться в попадании. — Скажи… когда ты стрелял Саймона — ты тоже не думал, верно?

— О чём ты?

— Не прикидывайся. Та парочка, которую вы ищете, действительно приходила к нам в деревню. Более того — девушка отчаянно пыталась не торопиться с уходом, хотя её спутник её и торопил. Вечерами они рассказывали всем нам истории — всем, кто хотел слушать. О том, как долго они шли сюда. О том, что повстречали по дороге. Кого повстречали… — Хантер помрачнел и стал рядом. — В одном из рассказов, они упомянули мужчину — раненого охотника, обвешанного стволами, которого подобрали по дороге из Оклахомы. Они выходили его, сделали переливание, выкормили — все были восхищены таким благородством, да, но меня поразило другое: они уверяли, что пока этот самый стрелок лежал в подобии комы с ранением, он поседел. Полностью за несколько дней. Я такое видел всего один раз, и лучше тебе не знать об обстоятельствах. Впрочем, как ты понял, дело не в этом, — Ван немного усмехнулся. — А в том, что спустя несколько дней после отхода этих туристов в сторону озера Мюррей ко мне является какой-то седой и хромой мужик, выглядящий, при этом, лет на пятьдесят