15 июня 1869 года.

Дорогой Алик,

Не думай о том, чтобы приехать сюда. На самом деле мне было бы слишком больно снова с тобой расставаться, а так я могу терпеливо ждать конца среди людей, которые достаточно добры и любят меня, чтобы мне было комфортно, и я не буду слишком сильно переживать из-за боли расставания. Прощание с Луксором было довольно печальной сценой, потому что они не думали, что увидят меня снова.

Доброта всех людей была поистине трогательной, от кади, который подготовил мою могилу среди своей семьи, до беднейших феллахов. Омар шлёт вам свою самую искреннюю благодарность и просит, чтобы лодка оставалась зарегистрированной в консульстве на ваше имя для его использования и выгоды. Принц назначил его своим личным переводчиком. Но он очень грустит, бедняга, и всё его благополучие не утешает его в потере «матери, которую он нашёл в этом мире». Мохаммед в Луксоре горько плакал и говорил: «Бедный я, бедные мои дети, бедные все люди», — и страстно целовал мне руку, а жители Эсны просили разрешения прикоснуться ко мне «для благословения», и все присылали изысканный хлеб, лучшее масло, овощи и ягнят. Теперь, когда я больше не могу быть им полезен, они добры как никогда.

Если я доживу до сентября, то поеду в Эсне, где воздух мягче и я меньше кашляю. Я бы предпочёл умереть среди своего народа в Саиде, а не здесь.

Ты должна простить мне эту неразборчивую писанину, дорогая. Пожалуйста, не думай о том, чтобы снова отправить Мориса на улицу, он должен начать работать сейчас, иначе из него никогда ничего не выйдет.

Вы можете поблагодарить принца Уэльского за Омара, или мне написать? Он был очень приятным и добрым, и принцесса тоже. Она самая простая и милая девушка, которую я когда-либо видел. Она даже не пытается быть вежливой, как другие знатные люди, а задаёт прямые вопросы и смотрит на тебя такими ясными, честными глазами, что покоряет все сердца. Они были более учтивыми, чем все, кого я видел, а принц вместо того, чтобы быть любезным, был, если можно так выразиться, довольно почтительным в своих манерах: он очень хорошо воспитан и приятен, а его честные глаза убеждают, что у него доброе сердце.

Мои матросы так гордились тем, что имели честь везти его на нашей собственной лодке и петь для него. У меня в лодке был очень хороший певец. Пожалуйста, пришлите какой-нибудь маленький подарок моему Рейсу: он такой хороший человек; он будет рад чему-нибудь от вас. Он наполовину турок и, кажется, совсем как турок. Морис расскажет вам о нас. Пока прощаюсь, дорогой Алик.

9 июля 1869 года: сэр Александр Дафф Гордон

Сэру Александру Даффу Гордону.

Хелван, Напротив Бедрешайна,

9 июля 1869 года.

Дорогой Алик,

Не расстраивайся и не посылай за мной сиделку. И, главное, не думай о том, чтобы приехать. За мной ухаживают как можно лучше. Мои два Рейза, Рамадан и Юсуф, сильны и нежны, а Омар, как всегда, восхитителен. Хуже всего то, что я так сильна.

Я повторяю, что нигде не мог бы чувствовать себя лучше, чем в окружении моей доброй и любящей команды. Передайте Морису, как они все плакали и как Абд аль-Халим отказался от выпивки и гашиша. Он тоже очень хорош. Но мои путешествия несравнимы ни с чем. Да благословит вас Бог. Я бы хотел ещё раз увидеть ваше дорогое лицо, но не сейчас. Я бы ни за что не хотел видеть вас здесь сейчас.

Примечания

1

Посмотрите мои «Три поколения англичанок».

2

См. «Три поколения английских женщин».

3

Курильщик или потребитель гашиша (конопли).

4

Леди Мария и Господь Иисус.

5

Около 7 ½ бушелей.

6

Теперь, я полагаю, это отменено. Шейх дарвишей Саадие, проведя часть ночи в одиночестве, читая молитвы и отрывки из Корана, отправился в мечеть, проповедовал и совершил полуденную молитву, а затем, сев на коня, поехал в Эзбекию. Множество дарвишей с флагами сопровождали его до дома шейха всех дарвишей, где он некоторое время оставался, пока его последователи укладывали тела тех, кто хотел, чтобы их растоптали копыта лошади шейха, как можно плотнее друг к другу посреди дороги. Около восьмидесяти или ста, или даже больше человек лежали бок о бок на земле на животе, бормоча: «Аллах, Аллах!» и чтобы проверить, достаточно ли тесно они сбились, около двадцати дарвишей пробежали по их спинам, барабаня в маленькие барабаны и восклицая «Аллах!» время от времени останавливаясь, чтобы пристроить руку или ногу. Затем появился шейх, его лошадь вели два конюха, в то время как еще двое положили руки ему на круп. Сильно потянув и толкнув, они, наконец, заставили фыркающее, испуганное животное быстро перешагнуть через ряд распростертых людей. Как только лошадь проезжала мимо, Говорили, что за день до Досе они и шейх повторяли определённые молитвы, которые защищали их от копыт лошади, и что иногда человек, охваченный религиозным энтузиазмом, бросался на землю вместе с остальными и получал серьёзные травмы или даже погибал.

7

Мухаммед Али-паша, который был неграмотным владельцем кофейни в Салониках, впервые прибыл в Египет во главе отряда албанцев и сотрудничал с англичанами против французов. Благодаря своей необычайной энергии и уму он стал правителем Нижнего Египта и сумел подчинить себе беев-мамлюков. Но, обнаружив, что они начинают тяготиться его жёстким правлением, в 1811 году он пригласил их на торжественный обед в Каирской цитадели. Ворота были закрыты, и внезапно со всех сторон по ним открыли огонь. Только один человек, Эльфи Бей, пришпорил своего коня и перепрыгнул через крепостную стену на площадь внизу (примерно с 25 до 30 метров). Его конь был убит, а сам он сломал ногу, но сумел доползти до дома друга и был спасён. Этот самый Эльфи-бей после смерти Аббас-паши удерживал Цитадель для своего сына Эль-Хами против его дяди Саида-паши, и только благодаря вмешательству английского генерального консула, который подъехал к Цитадели, Эльфи согласился признать Саида вице-королём Египта.

8

Алексис был ясновидящим, который около пятидесяти лет назад произвёл фурор в Лондоне. Однажды вечером в Лэнсдаун-Хаусе он читал мысли людей и описывал их дома по линиям на