нужно гораздо больше, чем легкий доступ к наилучшим образом зарекомендовавшей себя технологии. Самой по себе передачи технологических знаний было бы недостаточно для преодоления разрыва между Голландской Республикой и другими странами Европы. Существовало еще несколько причин, по которым последствия открытости были не столь угрожающими, как можно было бы ожидать. В случае Заанстрика те самые социальные и институциональные обстоятельства, которые обеспечили высокую степень открытости на микроуровне, должны были гарантировать всем участникам – как изобретателям, так и пользователям изобретений – одинаковое повышение прибылей. Таким образом, обмен знаниями был логическим результатом особой структуры региональной среды. В других ситуациях, когда стремление к открытости не было особенностью регионального контекста, действующие лица тем не менее продолжали создавать технологические усовершенствования (даже если они не могли сохранить плоды своих трудов для себя), поскольку были уверены в том, что это будут делать остальные (и создавать новые знания, которые также появятся во всеобщем свободном доступе). В этом «более слабом» сценарии создание знаний было бы не обязательным последствием климата открытости, а его условным продуктом. При этом климат открытости мог привлекать предприимчивых и изобретательных людей извне. Конечно, обратная сторона медали была в том, что это также способствовало утечке знаний за рубеж, где не поддерживали аналогичный режим открытости. Следовательно, в конечном счете это способствовало подавлению технологического лидерства Северных Нидерландов и ставило под сомнение обоснованность практики открытости. Возможные негативные последствия открытости создания знаний были нейтрализованы вводом механизмов, обеспечивавших некоторую степень защиты или некоторую форму вознаграждения отдельным изобретателям, не умаляя выгоды для общества в целом.

Защита и вознаграждение изобретательской деятельности

Это были механизмы разных типов. Первый из них можно охарактеризовать как открытость на определенных условиях. Согласно теории экономического роста, разработанной Дугласом Нортом и Робертом Томасом, инновации вдохновляет такая организация институциональной среды, при которой норма прибыли изобретателя приближается к общей норме прибыли. Отдельные лица или группы, по их мнению, будут готовы брать на себя значительные расходы на разработку инноваций только в том случае, если права собственности на их интеллектуальные продукты будут разумно обеспечены. С другой стороны – так работает их аргумент, – институциональные механизмы должны быть сбалансированы таким образом, чтобы общество также получало выгоду от изобретений отдельных его членов. Если нет, то не будет роста[1527]. Наиболее ярким примером таких механизмов является патентная система. Патентная система – это способ открыть широким группам людей новое знание при условии, что его авторы получат достаточное вознаграждение за свой труд.

Хотя Норт и Томас в своем известном обзоре экономической истории Запада подчеркивают значимость патентов, только переключившись на Англию XVIII в., выдача патентов на изобретения практиковалась в Европе несколькими столетиями ранее. Памела Лонг утверждает, что регистрацию патента на изобретение как на секрет ремесла можно рассматривать как проявление растущего собственнического отношения к ремесленным знаниям в контексте подъема городов в раннем Средневековье. Известно, что в итальянских городах уже в XIII в. выдавали патенты на механические устройства или ремесленные технологии. Критерием для выдачи патента была не оригинальность изобретения, а его новизна для определенной местности. Это было и основным требованием, изложенным в первом законе, гарантирующем права изобретателя на владение и коммерческую эксплуатацию нового усовершенствования или приспособления, который был выпущен сенатом Венецианской Республики в 1474 г. Общее количество патентов, выданных венецианским правительством, насколько нам известно, было намного больше, чем число патентов, выпущенных другими властями Италии. Между 1474 и 1600 г. этот сенат выдал не менее 610 патентов на изобретение – в среднем по 4,8 патента в год. Другие европейские государства последовали примеру итальянских городов-республик. Например, в Кастилии первые патенты были выданы в 1520-х гг., в Англии – в 1550-х гг., в Шотландии – в 1560-х гг.[1528]

В период между расцветом патентования в Венеции и расширением этой системы в Англии в XVIII в. именно Голландская Республика занимала ведущую роль в развитии этого института. Патенты на изобретения регулярно выдавались в Нижних землях примерно с 1550 г. Выдача патентов изначально была прерогативой суверенных лордов Нидерландов, Карла V и Филиппа II, которые также были королями Испании. Однако после эта привилегия стала более размытой. Во времена Голландской Республики патенты на изобретения выдавались фактически тремя разными уровнями власти: центральным руководящим органом Республики (Генеральными Штатами), властями отдельных провинций, которые совместно образовали республику, и городскими правительствами. Между 1590 г. и серединой XVII в. наибольшее количество патентов было выдано Генеральными Штатами в Гааге. Затем Генеральные Штаты уступили место главного органа, выдававшего патенты, властям господствующей провинции Республик – Голландии. Это произошло почти через десять лет после того, как Генеральные Штаты предписывали, что изобретение может быть реализовано только в той провинции Республики, которая официально подтвердила этот патент. Это почти точно совпало с аналогичным переходом вопроса компетенции авторских прав на книги от Генеральных Штатов к Голландским Штатам[1529]. Количество патентов, выданных другими провинциальными и городскими властями, всегда было намного меньше. Как видно из таблицы 6.1, большинство патентов, выданных Генеральными Штатами и Штатами Голландии, датированы 1580 – 1720 гг. – с незначительным оживлением, имевшим место в последней трети XVIII в. Правда, по цифрам в двух столбцах нельзя подсчитать общее количество изобретений, запатентованных этими органами, поскольку некоторые изобретатели подавали заявку и получали патент на одно и то же изобретение и от Генеральных Штатов, и от Штатов Голландии.

Между 1580 и 1620 г. патентная система, действовавшая в Республике, становилась все более развитой в том смысле, что в нее были введены как положения для защиты интересов частных изобретателей, так и для обеспечения интересов общества в целом. Интересы частных изобретателей были гарантированы предоставлением исключительных прав на внедрение их инноваций на практике, штрафами для правонарушителей и привилегией рассматривать патенты как отчуждаемое имущество, которое можно было купить, продать, пожертвовать или унаследовать. К иностранцам относились так же, как к голландцам, при условии, что они хотя бы некоторое время фактически проживали в Голландской Республике[1530]. Любые выгоды, которые могли возникнуть в результате юридического признания права собственности на изобретение, должны были доставаться самими изобретателями[1531].

С другой стороны, интересы общества в целом охранялись установлением срока применения исключительных прав патентообладателей (сначала 5 – 12 лет, после 1650 г. – до 15 лет) и их обязательства реализовать свои изобретения в течение установленного периода времени после выдачи патента. С 1617 г. продолжительность этого периода обычно составляла один год[1532]. Вслед за практиками, разработанными в Венеции и различных землях Германии, патентообладатели Объединенных Провинций вплоть до 1620-х гг. в ряде случаев были обязаны предоставлять лицензию всем, кто хотел использовать их изобретения и был готов заплатить за это разумную цену[1533].