работе еще и в качестве генеральных инспекторов оборудования местной пожарной охраны с содержанием 315 гульденов в год на двоих[1574]. К началу 1680-х гг. все пожарное оборудование в городе поставляла мастерская, созданная старшим ван дер Хейденом.

Город имел решающее значение при создании этих изобретений. К изобретательской деятельности Яна ван дер Хейдена и его младшего брата с самого начала побудило понимание того, что правительство Амстердама нуждается в улучшенных системах городского освещения и пожаротушения. Они нисколько не сомневались в том, что их изобретения найдут готовый рынок, потому что городское правительство уже рассматривало предложения по расширению городского освещения, и потому что городской магистрат в 1672 г. специально просил Яна ван дер Хейдена осмотреть и, при необходимости, отремонтировать все оборудование для тушения пожара в городе[1575]. Однако предпринимательские амбиции старшего ван дер Хейдена не ограничивались одним Амстердамом. Он прямо заявил, что его цель – увеличить свою долю на рынке продаж противопожарного оборудования в Голландской Республике и за ее пределами настолько, насколько это только возможно. Любое нарушение его патентных прав встречало категорическое противодействие. Примерно между 1680 и 1700 гг. он подал по меньшей мере четыре патентных иска. Он не стеснялся ссориться со своими родственниками, когда речь шла о разделе прибылей[1576]. Он вел рекламную кампанию своего изобретения дольше, чем любой патентообладатель в Голландской Республике до него, и мало того, что в 1690 г. он опубликовал полноценную книгу с рисунками, статистическими данными и «примерами историй» о своих новаторских усовершенствованиях в деле борьбы с пожарами, – он делал еще и «прямую рассылку», отправляя листовки о своих пожарных машинах потенциальным институциональным клиентам за границей (например, в Нюрнберг)[1577].

И он действительно весьма преуспел. Новая система пожаротушения, внедренная ван дер Хейденом в Амстердаме в 1670 г., в 1680-х гг. была принята и другими важными городами Голландии, такими как Гауда, Харлем, Роттердам и Дордрехт. Пожарные машины, изготовленные мастерской ван дер Хейдена, были проданы различным клиентам, таким как Ост-Индская компания, курфюрст Палатина, города Дрезден и Кельн. Неудивительно, что этот изобретатель умер состоятельным человеком, был похоронен по высшему разряду и оставил наследство почти в 84 000 гульденов[1578].

Инфраструктура знания

Открытость и механизмы защиты и вознаграждения изобретательской деятельности создали благоприятную атмосферу для появления технологических знаний в Северных Нидерландах. Как вырабатывались новые технологические знания? Здесь полезно обратиться к классификации типов знаний, введенной Джоэлем Мокиром. Мокир полагает, что существуют два основных вида полезных знаний: пропозициональные знания и предписывающие знания, которые мы кратко обозначим как «омега-знание» и «лямбда-знание». Первый тип знаний охватывает все знания, которые «каталогизируют и описывают природные явления и закономерности». Его можно представить как «объединение кусочков знаний, которыми обладают люди в обществе и которые хранятся в книгах и артефактах». Омега-знание, согласно Мокиру, это «гораздо больше, чем те знания, которые мы назвали бы «полезными», относящихся скорее к ремеслу, чем к «науке». Лямбда-знание, напротив, включает в себя «все возможные методы, известные в [данном обществе]». Связь между двумя видами полезного знания состоит в том, что «каждый элемент в лямбда – то есть каждый метод – опирается на известный набор естественных явлений и закономерностей, которые его поддерживают»[1579]. Омега-знание является, таким образом, эпистемической базой для лямбда-знания. Полезное знание, подчеркивает Мокир, всегда является делом общинным. Что же до развития технологии, «много важнее то, что знает сообщество, нежели один человек». Общественный фонд знаний с течением времени подвергается двухстороннему расширению. Западные общества, согласно Мокиру, увидели «увеличение объема омега-знаний» и показали «постоянно растущую способность сопоставлять эти полезные знания с новыми и улучшенными методами, поскольку затраты на доступ к знаниям снижались и появлялись новые принципы, основанные на авторитете, опыте и проверяемости». Стоимость доступа к знаниям, в свою очередь, зависела и от институций, и от информационных технологий[1580].

Я бы предположил, что Северные Нидерланды в конце XVI в. в некоторых отношениях оказались на переднем крае развития институциональной инфраструктуры и информационных технологий, что подкрепляло увеличение объема полезных знаний. Расширение этой инфраструктуры усилило возможности хранения и распространения полезных знаний и облегчило «отображение» омега-знаний в новые методы.

В качестве первого шага по реконструкции институциональной инфраструктуры знаний давайте посмотрим на социальный профиль весьма заметной группы, претендующей на то, чтобы считаться собственниками изобретений, а именно на патентообладателей. Я намеренно использую термин «претендующей», потому что, как мы уже видели, патентообладатель не всегда был фактическим создателем изобретения. В патентной заявке мог участвовать не только тот (или те), кто впервые представил конкретную новинку Голландской Республике или одной из ее провинций. Другое предостережение тоже вытекает из предыдущего обсуждения. Патенты отражают лишь часть всей изобретательской деятельности. Важная часть технологических новшеств в Голландской Республике, особенно в Заанстрике, никогда не была – по разным причинам – охвачена патентами. Таким образом, профили патентообладателей лишь в некоторой степени представляют профиль создателей технологических знаний в целом.

В таблице 6.3 показано распределение профессий и статус патентообладателей в Голландской Республике во время пика патентования в 1580 – 1640 гг. и в период постепенного его последующего снижения (1640 – 1720 гг.). Это распределение резко контрастирует с тем, что можно было наблюдать в Англии и Франции в XVII и XVIII столетиях. В Англии доля «промышленных производителей» среди патентообладателей увеличилась с 29 % в период с 1660 по 1699 гг. до 61 % в первой половине XVIII в., а доля ремесленников – лишь с 14 до 31 %, тогда как доля коммерческих и профессиональных классов рухнула с 50 до 20 %[1581]. Хотя изменения во Франции не были такими впечатляющими, как в Англии, там в середине XVIII в. среди тех, кто подал заявку на грант или privilège exclusif в Conseil de commerce, был тем не менее заметный рост доли ремесленников и manufacturiers – с 59 до 72,5 % (а среди одних лишь ремесленников – с 33,6 до 56,1 %)[1582]. Эволюция социального профиля патентообладателей в Голландской Республике в 1580 – 1720 гг., как это ясно вытекает из таблицы 6.3, таким образом, отличается от того, что было в других странах тем, что доля ремесленников очень рано достигла относительно высокого уровня, а роль коммерческих и профессиональных классов увеличилась, а не уменьшилась, в то время как «промышленные производители», за исключением ремесленников (например, мануфактурщиков), почти не выделялись в общей картине.

Почти все ремесла, представленные патентообладателями, были к концу XVI столетия организованы в гильдии. Правда, в большинстве случаев невозможно неопровержимо