— Вообразите, кажется, он даже собирался бежать с этой… ох, я не буду, иначе он может стать буйным. И есть даже подозрения, что они… мне не хотелось бы при вашей супруге… но, может быть, они… — драматический шёпот с прогибом в пояснице. — Занимались развратом!

Было бы неплохо, эх. Но мне в последнее время даже поцелуев перепадает маловато. Вир побери, что ж так тянет на грустные мысли? Не иначе как шкурка работает — превосходнейшая, скопидомская шкурка благопристойного раккантца, третий уровень знати, небольшое состояние, потому принуждён вести дела по снабжению приютов и храмов. Так хлопотно, знаете ли. Можно и нервы расстроить. Особенно если сынок с жёнушкой их мотают почём зря.

— Моя жена весьма чувствительная особа, и поведение единственного сына… тяжкий удар… лекари, целители, зелья… А когда Дальберт заявил, что разрывает помолвку…

Руки, — это обязательно. Пальцы должны дрожать, бродить, хвататься за всё подряд. Творить непотребное, словом.

— Такой скандал, уважаемое семейство… прошу извинить, если говорю сбивчиво, однако в последний месяц я почти не сплю, приходится принимать зелья, но и они не всегда… Так о чём это мы? Скандал, ужасный скандал. Вы же знаете, нравы Ракканта, а круги, в которых вращаюсь я, и моя репутация… боюсь, её уже не восстановить. Однако дело даже не в этом. Как раз месяц назад всё стало совсем плохо: эта нойя сбежала с её… — тут обрисовать только губами: «любовником». — И Дальберт повел себя… простите, я не стану описывать, тем более в его присутствии. Это было душераздирающее зрелище. И так публично, так… скандально. И с тех пор мальчик стал будто бы увядать. Он не говорит, глядит в одну точку, отказывается от еды. Мы думали было — помогут путешествия…

Шмыг-шмыг глазами. Милый игрушечный мишка. Участливая физиономия господина Мортиана Тройоло. Картина на стене — дети кружатся в хороводе. Развесёлая поделка из ракушек — яркий дракончик. «Сказки Кайетты» в зелёной обложке — у меня в детстве такая книга была. Нужно чаще запинаться. И прятать глаза, и пальцы выламывать — пока сыплю именами лекарей, названиями зелий и лечебных техник шарлатанов (на изучение которых я угрохал весь вчерашний вечер — а мог бы, между прочим, пойти к Аманде на чаёк). Подробности придумываются без всякого напряжения: жена увлекается мистицизмом, считает, что мальчика прокляли, опасаюсь за его здоровье, да и за жену тоже, и за репутацию, и за деньги, и вообще за всё опасаюсь, вы вообще слышали, что в Ракканте творится⁈

— В последнее время особенно тревожно… Не знаю, доходили ли до вас слухи, но весь этот хаос в Зеермахе, на День Травницы? Рассказывают дикие вещи! Будто бы целая банда пиратов вместе с варгами крови хотела захватить город. С неприличным названием! То есть, банда, конечно… И вы же понимаете, Телдей точно такой же городок, как и Зеермах, и я не могу отделаться от мысли, что в следующий момент… в каждый момент…

— Разумеется… разумеется, мы понимаем ваши опасения, господин Корнелиш…

Голоса обволакивают. Уверяют: в такие неспокойные времена многие тревожатся. Сочувствуют трагедии моего сына. И уверяют, что рекомендация, по которой мы сюда явились, не лгала. Здесь за нас возьмутся специалисты, мы сможем отдохнуть и исцелиться… избавиться от тревог, скорбей…

Голоса обвиваются друг вокруг друга.

Душат лаской.

Ещё супруги Тройоло обмениваются кивками друг с другом. Это очень поддерживающие кивки. Не будь перед ними житель Ракканта — уверен, они бы и за руки держались, в знак своего единства. Но говорит из этой семейной парочки в основном муж — глава заведения. Просит подписать документы, где значится кругленькая сумма за лечение двоих (курс на одну девятницу). А также запрет на разглашение лечебных методов заведения, имён пациентов и прочих подробностей (с ещё более кругленьким штрафом).

— Вот здесь… и здесь… И вот здесь… Не то чтобы мы так уж опасались слухов: наши методы проверены, а репутация весьма солидна. И ведь мы же не какой-то приют умалишённых, чтобы стыдиться поездки сюда — напротив, в последнее время запись ведётся наперёд, и нам приходится расширять клиентуру. Однако не все наши гости желают, чтобы кто-нибудь узнал об их душевном неравновесии, и потому мы пытаемся предоставить им чувство полной безопасности…

Надо полагать, целая куча охраны, сигналок по периметру и защитный купол над заведением входит в это понятие.

Док журчит умиротворяюще, усыпляюще. Потом обращает полный безбрежной любви взор на супругу. При этом подбородок ему приходится поднять совсем немного.

— Препоручаю вас своей очаровательной жене — она покажет вам комнаты и познакомит со здешними порядками.

Милые ямочки на округлом, румяном личике Аполлы Тройоло. Такие милые, что хочется сгрести меньшого в охапку. Помчать прыжками по коридорам, вырваться на волю.

— А теперь мы пойдём и осмотримся! — и хлоп-хлоп-хлоп в ладошки, и голос-колокольчик звенит счастьем и энергией. — Мальчик пойдёт сам? Нет-нет, если ему неудобно — мы сейчас раздобудем коляску, укутаем пледиком… Вы не бойтесь, он не один у нас такой.

Через пять минут мы оба тащимся за несравненной Полли («Называйте меня так, все так зовут!»). Фальшивый сыночка шаркает, горбится и смотрит под ноги с видом полного безразличия — Хандра во плоти. Так что мне даже слишком легко отыгрывать Тревожность: семеню вприскочку, кручу головой, по временам открываю рот для вопросов. И тут же закрываю, потому что перебить Полли Тройоло чуть сложнее, чем прервать трапезу гарпий-бескрылок.

— Да, доктор настаивает, чтобы приёмный кабинет был в отдельном здании. Административное здание, понимаете? Чтобы малыши не тревожились лишний раз. Доктор считает — лишние люди могут взволновать, да и вообще, лишние встречи, вести извне. Поэтому никаких посетителей, нет-нет-нет, с этим строго. Сквозники тоже нельзя, у нас даже водная почта для пациентов не работает. Всё для хорошего отдыха, правда? Но кое-какие процедуры доктор тут проводит — для тех, у кого начинаются проблемы с контролем магии. Но мы же будем надеяться, что вам такие процедуры не понадобятся, правда, будем?

Даже и не знаю, у меня как-то уже Печать покалывает. И холодок крадётся вдоль хребта — от высокого радостного голоса, умильных интонаций, ухоженного солнечного садика с кучей плодовых деревьев…

— А вот основное здание, оно очень старое. Красивое, правда? Годы не могу налюбоваться. Я ведь тут воспитывалась, тут был приют леди Иовейны Айт, «Солнечный дом», так он и назывался. У леди не было детей, и ей так хотелось принести побольше