Ближе к вечеру прибежал «Горбунок», чтобы посмотреть позиции для завтрашнего артиллерийского огня. Мы устроились с ним в траншее, откуда хорошо было видно позиции противника, и он стал корректировать огонь артиллерии.

— Вот сейчас и посмотрим, так ли это, или нет?

— Ты о чем? — не понимал я.

— Да я вчера через корректировщика работал. Даю координаты — они мне говорят, что два выстрела беглым отработали, а корректировщик мне передает: «Не наблюдаю разрыв». Я еще раз проверил и такая же история. Вот сейчас и посмотрим своими глазами. А ты, если что, свидетелем будешь. А то мне командир не поверил.

— «Пекарня» — «Горбунку»?

— На связи, — ответил спокойный и вальяжный голос.

— Координаты… — Володя задал координаты объекта. — Расход: один. Выстрел.

— Есть выстрел, — передали с «Пекарни».

Но никакого прилета не произошло. Володя еще раз продублировал свою наводку и произошла точно такая же ситуация. Он посмотрел на меня, и я пожал плечами. Володя стал записывать видео фиксацию происходящего.

— Два беглым. Огонь!

— Есть «два беглым, огонь!». Выстрел! — связь с рацией обрывалась, и мы опять не слышали ни «выхода», ни «прилета».

— Охуеть! — прошептал я. — Вот бы мы завтра пошли в атаку.

— Короче, я в штаб. Вечером выйду на связь.

— Моим завтра в штурм идти. Не хотелось бы чтобы нас так поддерживали…

— Разберемся, — сказал «Горбунок» и убежал в Зайцево.

«Может, кто-то снаряды списывает, а, может, еще что?».

Штурм западного угла траншеи

Угловая позиция, которую мы должны были штурмовать, была хорошо укреплена и регулярно подпитывалась с западной стороны Бахмута. Утром я сформировал три группы, которые расположил в траншее. Первая должна была быстро накатить на украинский укреп и сбить их «фишку». Затем должны была подтянуться резервные группы — вторая и третья. Видимо, командир разобрался с артиллеристами, потому что заказанная нами поддержка была осуществлена. По корректировке «Пегаса» они отработали по передовым позициям нашего противника и помогли нам. Но, как только мы пытались подтянуться к их переднему краю, мои группы попадали под перекрестный обстрел с запада, севера и северо-запада. Первая пятерка пошла на штурм и тут же потеряла двух человек «двухсотыми». Сначала погиб командир группы, а через двадцать минут с ними пропала связь.

— «Констебль», наблюдаю противника, который продвигается через айвовый сад. У меня на позиции есть трофейная СВД. Могу поддержать штурмовиков огнем, — вышел на меня «Ленд».

Его группа находилась в секрете. Они зарылись под кустами, которым густо зарос сад, и наблюдали за происходящим на передке.

— Отличная идея! Только так, чтобы вас потом не накрыли из всех стволов. Работай красиво.

Я понимал, что их вычислят, но надеялся, что это произойдет не сразу и они смогут поддержать наш штурм из СВД.

— Принято.

Я немедленно направил туда вторую группу, которая отставала от первой на сто пятьдесят метров. Еще одну группу я отправил на штурм со стороны «Айболита». Этим двум удалось штурмануть опорник украинцев и занять его. После этого туда зашла группа резерва, чтобы окончательно закрепиться и окопаться на этом углу. Украинцев и моих бойцов разделяли только колючая проволока, которую они растянули между лесом и оврагом, и двадцать метров нейтральной полосы.

Штурм длился несколько часов, и мне постоянно приходилось подпитывать группы пополнением, чтобы сбалансировать потери. Группа за группой, как волна за волной, мы накатывали на них. Они отступили, не успев забрать своих мертвых.

— Опорник наш, «Констебль»! — радостно доложили пацаны.

— Молодчики! А станция первой группы где?

— Станция на месте. Мы из первой группы двоих нашли живыми. Один «триста». Второй целехонький. Он тут, короче, «трехсотого» спас и сам намолотил хохлов несколько человек. Геройский пацан. Нам нужно подкрепление и БК.

— Понял. Закрепляйтесь. Держите точку — подкрепление сейчас будет.

Я взял резервную группу и отправил ее на новые позиции. А через полчаса прибежали два легких «трехсотых», которые поддерживали одного среднего. Они притащили шевроны «Бригады короля Данила», гаджеты и пару автоматов наших «двухсотых». Я с удовольствием отметил, что они тащат свое оружие, согласно полученному приказу.

— Кто там, кого спас? — поинтересовался я.

— Меня спас, — ответил раненный. — Мы зашли туда и нас размолотили. Меня сразу «затрехсотило». Он перетянул меня жгутом и в лисью нору затолкал. Сам следом залез, и мы сидим такие, ждем, — сильно жестикулируя руками рассказывать боец. — Тут смотрим: три хохла контролят наших «двухсотых». Молодой их ближе подпустил и убил.

— Это мелкий такой? Детдомовский? Так ему же двадцать лет всего.

— Вот и я лежу и думаю: «Вот малой дает!». Одного ВСУшника подтащил, и мы за ним забаррикадировались. Больше они зассали приходить. Когда наши подтянулись, мы услышали позывные и вышли.

— Геройский пацан. И тебя спас, и врагов перестрелял.

Пацаны закрепились в конце лесопосадки, которая не была еще выкошена артиллерией, и стали перекидываться гранатами с украинцами. Не высовываясь из траншеи, они простреливали позиции друг друга по-сомалийски и переругивались.

— Лови гранату, бандера! — орал наш боец, кидая им «эфку».

— И тоби, орк, на подарунок!

В ответ летела американская граната.

Перестрелка на ближней дистанции происходила пока не стемнело. В обе стороны летело все, что могло убить или покалечить противника. Мы стреляли по ним из РПГ, а они, в ответ, стреляли по нам из НАТОвских «труб». Бить из артиллерии или АГС по этому углу не представлялось возможным из-за сильной близости между позициями. К вечеру украинцы умудрились выкинуть перед своими траншеями рулонную колючую проволоку, которая прикрывала их от проникновения наших штурмовиков. К концу дня обе стороны выдохлись и бой прекратился.

В течение этого времени мы потеряли шесть человек убитыми и десять человек ранеными. Но это были не напрасные потери. Именно в этот вечер мы одержали психологическую победу, которая привела к дальнейшим результатам. Украинцы увидели, что мы не сдаемся и не пасуем.

На место выбывших бойцов приходят другие, а раненные тут же эвакуируются в тыл. Они увидели системную и слаженную работу боевого подразделения. Именно благодаря этим героическим «двухсотым» и «трехсотым» пацанам мы переломили дух и стержень «24-й отдельной механизированной бригады имени короля Данила Галицкого». Образ зека-вагнеровца, который прет как Александр Матросов на амбразуру, психологически играл нам на руку. Мои бойцы не были профессионалами, о которых я мечтал, когда ехал в Молькино. Большинство из них впервые взяли в руки оружие совершенно недавно. Но это были люди с духом победителя. Они давили и перли до конца. И враг, имея превосходство в экипировке и