Но по-разному…».

Звонок домой

На следующий день мы пошли звонить. Это был первый звонок с тех пор, как я звонил отцу 27 октября перед самым отъездом «за ленточку». От растерянности и нахлынувших мыслей и чувств я моментально превратился в того Костю, который в восемнадцать лет писал письма родителям из Чечни, что он жив и здоров после очередного возвращения с «выхода».

«Что говорить отцу? А вдруг это мой последний звонок? Не скажу сейчас важных вещей и все… — я был в замешательстве и немного раздражался на сложность ситуации, боясь не сказать важного, но и пугаясь сболтнуть лишнего. — Как-то нужно так сказать, чтобы и не испугать их… Хотя они, наверное, следят за сводками и понимают, что я тут».

— Ты кому звонить будешь? — спросил я «Айболита».

— Жене.

Он протянул мне фотографию жены с их маленькой дочкой.

Женя женился еще в лагере. Сидеть ему оставалось всего полтора года, дома его ждали жена и дочь, и тем не менее он записался в «Вагнер». Пошел он сюда не для того, чтобы быстрее выйти, а, чтобы доказать себе, что он чего-то стоит. И повоевать за страну, которая его воспитала.

— Что будешь говорить им?

Я подумал, что его ответ, может, и меня натолкнет на какое-то решение. Номер отца я повторял раз в день с той самой ночи, чтобы не забыть.

— Скажу, что скучаю и люблю. Еще скажу, что у меня тут все хорошо, — просто ответил он. — «Залечивать» буду. Кому она нужна, наша правда? Даже нам не нужна, наверное.

— Ты прав. Нужно говорить о хорошем. О плохом им и без нас скажут. Если что.

Женя, как простой и добрый человек, обладал житейской мудростью, которая исходила изнутри, а не была продиктована умствованиями и психологическими теориями. Он четко понимал, что полезно, а что нет.

Звонили мы из специального помещения, в котором находилось несколько бойцов и специальных операторов — людей, которые обеспечивали связь рядовым и командирам с родными.

«Вот уж кто, наверное, наслушался тут разного? Есть такой фильм про войну на Донбассе — «Звонок». В нем дежурный начинает принимать звонки на телефоны украинских военных, которые погибли, и разговаривать с их родными, — вспомнил я. — Это одна из причин, почему в «Вагнере» ни у кого нет телефонов. Телефон отвлекает и расслабляет. Когда ты с телефоном, ты становишься слабее».

Я не смог дозвониться до отца с первого раза и решил, что это судьба, но паренек-связист предложил мне вариант.

— Так бывает. Давай телефон. Я наберу матери, и она наберет твоему отцу, предупредит, что сын будет звонить.

Так мы и сделали, и отец ответил с первого гудка.

— Привет пап. Вы как? — выпалил я.

От напряжения чувства и мысли перемешались в винегрет. Мне нужно было одновременно говорить и фильтровать, что именно говорить, а что нет.

— Привет, сын! — радостно ответил отец.

По его голосу и интонации я чувствовал это за тысячу километров. Фоном я слышал голос мамы и брата с его женой, которые по счастливой случайности оказались у них в гостях.

— Как у тебя дела?

— Да… Нормально. Но трудно. За каждый метр воюем, — сделал я сухой доклад как вышестоящему начальству. В нашей семье не было принято делиться чувствами, и это упрощало задачу.

— А я слежу за вами. Смотрю военкоров. И из «Ахмата» командира их — Апти Аллауутдинова — смотрю. Все о вас хорошо отзываются. Вы единственные, кто наступает, судя по всему.

Я слушал голос отца и представлял, как я снимаю каску и форму. Как я откладываю автомат и говорю: «Мам, пап, я вас очень сильно люблю!». Но из-за моей спины с суровым взглядом вылез другой Костя и, положив на плечо руку в тактической перчатке, прошипел: «Не делай этого. Им и так не просто. Они тебя ждут и месяцами не знают, что с тобой!».

Я опустил плечи, слушал отца и молчал. Слова любви встали в горле колом и сдавили его. Я специально закашлялся, чтобы ничего не говорить о чувствах, которые распирали меня. Переведя тему разговора, я стал расспрашивать отца про их дела и жизнь общих знакомых. Разговор стал скомканным и безэмоциональным.

— Мне пора, пап… Передавай всем привет. Пусть брат скажет ребятам, что у меня все отлично.

— Да, да… Обнимаю тебя сынок.

— Пока пап.

Я-гражданский оглянулся на себя военного, и тот покачал головой: «Никакой сентиментальности!». Я послушно закивал головой и положил трубку.

— Молодец! — сказал солдат гражданскому, браво закуривая сигарету.

— Зря ты меня остановил… А вдруг я больше не смогу им ничего сказать? Так многое хотелось рассказать отцу. Чтобы он гордился мной… Рассказать про…

— Ты чего как маленький? Расскажешь еще. Соберись уже. Ты командир или кто?

Второй день ротации и воспоминания

Днем мы еще раз сходили в баню и помылись. В этот раз «Сезам» выдал нам трусы подходящего размера: «Согласно командирскому размеру яиц», — отметил он.

Эмоции поутихли и получилось помыться основательно, а не так торопливо, как вчера. В их бане было еще лучше, чем в Зайцево. Здесь были и веники, и настоящая парная с огромным запасом горячей воды. Административный талант Адика развернулся тут в полной мере. После бани я стал смотреть кино, а Женя пошел пообщаться со своими «семейниками». Постоянно выпадая из реальности, я не мог уловить смысла фильма.

«Что с БК? И почему так долго нет докладов от командиров групп?» — лезли в голову мысли.

Я оглядывался по сторонам в поисках рации и, вспомнив что я в Клиновом, немного успокаивался. Странное состояние раздвоенности не покидало все это время.

— Тебе нужно расслабиться и отдыхать. У тебя осталось всего полдня.

«Ага. Сейчас ты расслабишься, а потом не соберешься. Что ты будешь делать завтра? Пора собираться домой… На передок», — лез в голову человек в балаклаве.

— Да дай хоть в кино потупить! — злился я на самого себя.

«Пока ты тут тупишь, там накат идет. Кто там командовать без тебя будет? Кто их заставит нормально воевать? — напирал вояка — Хорошо хоть всего два дня дали. А то совсем бы тут размяк и домой к родителям захотел…».

— Да пошел ты! — разозлился я окончательно.

Я решил упорно смотреть в экран, не особо вникая в содержание.

Поспать так и не удалось. Я выполз на улицу и оказался в полуразрушенном поселке. Жилые дома легко отличались от нежилых наглухо забитыми окнами. Светомаскировка соблюдалась, чтобы украинские артиллеристы не смогли прислать нам