— Вот вы? Человеком. Я и был им. У меня на тот момент уже рация была.

Я сидел, слушал их разговоры и понимал, что хочу обратно. Даже здесь, вдали от постоянной опасности, я расслаблялся и физически чувствовал, как становлюсь слабее.

«Как эти украинцы, с телефонами воюют? То есть ты в любой момент можешь написать домой? Тут бой идет, а тебе жена пишет: “Сын не слушается. Я устала. Денег не заплатили”. Или девушка напишет. Это же ад какой-то, а не война. Ты вроде на войне, где тебя могут в любой момент убить, а сердцем ты дома, и все твои переживания связаны не с выполнением боевой задачи, а с мирной жизнью».

Для меня лучше быть в замороженном состоянии — не чувствовать. В принципе, все хорошие книги о войне про это.

Про то, как меняется личность, под воздействием необходимости держать свои чувства под контролем, привыкая к страху, своей и чужой боли. Личность меняется под бременем необходимости быть злым, агрессивным и, порою, безжалостным. Убивая других людей, перестаешь понимать хрупкость и ценность человеческой жизни…

— «Констебль»?

Женя потряс меня за плечо.

— Есть будешь?

— Буду.

Чисто физиологически мне понравилась быть на ротации: я поел горячей еды, посмотрел фильм, сходил в баню, поспал, как смог. Но морально мне было там тяжелее, чем на передке. Когда мы возвращались обратно, я вновь почувствовал страх. Но он стал другим. Когда я ехал сюда месяц назад, это был страх неизвестности. Я не знал, что конкретно меня ждет. Теперь я знал… Этот страх был похож на страх парашютиста.

Я прыгал двенадцать раз. Когда я прыгал впервые, я боялся неизвестности. А когда прыгал во второй, третий, четвертый раз — боялся того, что уже знал. Я знал, что это опасно.

По дороге на позицию я встретился с «Басом». Он по-прежнему рулил своими ребятами и сам бегал по передку, выискивая новые безопасные тропы для подноса и эвакуации.

— Слышишь, Костя… Я тут поговорил с твоим «пятисотым». Там не все так, как казалось на первый взгляд.

— И что там? — спросил я, зная его любовь к тому, чтобы все было правильно.

— Не «пятисотился» он. Там он с остальными покусался и схватился за гранату. А они тебе давай названивать.

«Бас» посмотрел внимательно на меня.

— В общем, он пусть бегает, раз уж так вышло. А я за ним присмотрю. Так-то он мужик вроде не трусливый. За два дня смотри натаскал.

Он кивнул в сторону кучи бронежилетов, боекомплекта и перемазанных глиной стволов.

— И под минометы прет, и на передок лезет. Короче, нормально все.

— Хорошо, раз так, — согласился я.

Я добрался до своей позиции, принял дела у «Абакана», и отправил его на ротацию с Артемом Вындиным. Вындин прибился к группе Жени и стал его замом. Было радостно, что мой сосед по нарам в Молькино по-прежнему жив и здоров. Я в первую очередь решил отправлять на ротацию тех, кто зашел со мной на позиции в первый день и до сих пор был в строю.

Смеркалось, когда я стоял у входа в блиндаж и смотрел в след удаляющемуся Ромке. На моей линии круговой обороны, которая находилась в районе стелы, было вырыто четыре небольших блиндажа. Таким образом я рассредоточил бойцов, ПТУРщиков и расчет «Корда», чтобы мы не были в одном месте.

— «Сабля» — «Констеблю»? Доложи погоду?

Только успел сказать я, как буквально в метре от меня взорвался ВОГ. Вспышка яркого света и громкий хлопок ослепили и оглушили меня. Меня отбросило взрывной волной внутрь блиндажа. Я упал и ударился бронежилетом о землю. Тут же стал ощупывать в сумраке себя руками и прислушиваться к боли в теле. Ее не было. Я аккуратно встал на коленки и еще раз осмотрел себя. Ни одной дырки в новом зимнем камуфляже, который я покупал себе в Москве и привез с собой.

«Расскажешь кому-то и не поверят, — подумал я. — Странная история. Откуда этот ВОГ?».

Я стал внимательно слушать небо, но не услышал жужжания пропеллеров.

— Может кто-то стрельнул со стороны противника? Далековато.

Я автоматически перекрестился.

— Живой и хорошо.

— «Констебль» — «Сабле»? «Констебль» — «Сабле»? — орала рация.

— По-прежнему на приеме…

Обмен пленных

Несколько дней мы находились в статике. Ко мне на позиции часто стал приходить Володя «Горбунок». Обычно он приходил с десятком «морковок» и РПГ. Гранатомет был его страстью. Вот и сегодня рано утром он прошел через мою позицию как рыбак, который искал утреннего клева. Мы перекинулись парой фраз, и он ушел в сторону заправки и большого блиндажа, где заседал «Сабля». Володе нравилось стрелять в сторону «Острова», и это очень злило укропов. Возвращался обратно он обычно часа через три.

На обратном пути он появился на моей позиции, когда солнце висело над горизонтом, даря свой рассеянный свет земле и зарывшимся в нее людям.

Я как раз нагрел воды в кружке и предложил ему разделить со мной чаепитие. Он всегда был рад пообщаться и поделиться новостями и своими размышлениями по поводу дел на передке. В этот раз он высказал пару дельных советов по поводу предстоящего штурма «Острова».

— А ты потомственный военный?

— Нет, в семье у меня никого военных нет. Я один единственный решил стать военным, — улыбаясь ответил он. — Военным я стал на самом деле чисто случайно. Изначально я планировал работать юристом и поступил на юридический факультет. А потом так вышло, меня забрали на «срочку». Я отслужил срочную службу в городе Вольске, Саратовской области. А тут 2014-й год и первая командировка.

— То есть ты сразу после армии поехал на Донбасс?

— Ага. После того, когда я съездил в первую командировку, мне понравилось. Я решил остаться и продлил контракт. И буквально прошло какое-то время небольшое, я попадаю во вторую командировку — в Сирию. Я служил на «Ураганах», в гаубичном дивизионе. И вот с ними и поехал.

— Лихо ты ворвался в армию. Судьба?

— Не знаю. Просто тут все просто, как и в юриспруденции. Только там ты в офисе. А тут с людьми.

— А офицером, как стал? — спросил я, подливая чая.

Володя неторопливо сделал глоток. Все в его движениях было спокойно и неторопливо.

— В 2015-м году я стал ветераном боевых действий. Высшее образование у меня имелось. Мне предложили бесплатно поехать в Михайловскую военно-артиллерийскую академию и пройти курсы лейтенантов. Вот я и съездил туда на три с половиной месяца. Отучился и получил лейтенанта.