– Вы не узнаете языка?

Мать Грейс помотала головой.

От вывода, который из этого следовал, кожа покрылась мурашками. В Минитрии языков и так немного, а тех, что неизвестны человеку, еще меньше.

– Неужели это их язык? – размышляла мать Винри.

Мать Грейс колебалась с ответом.

– Не исключено. Стоит доложить о прецеденте?

– Ни в коем случае! Для начала нужно во всем разобраться.

К этому мигу я уже ничего не понимала.

– Вы о чем?

Я еще не видела такого ужаса в глазах матери Винри. Взгляд метался туда-сюда, пока мать Грейс не кивнула ей, придавая нужной уверенности.

– На свете мало языков, которых мать Грейс не знает. Одни затеряны во тьме веков, на других говорят высшие создания.

Картина начала складываться.

– Ангельский, к примеру, или язык хитонов, – продолжила она. – Либо это может быть тайный язык, который известен лишь Владыкам… а значит, в этом случае кто-то из смертных научился при помощи него колдовать.

Страшно было не оттого, что могущество Владык совершенно безгранично, а скорее оттого, что оно совершенно непостижимо. Одно их упоминание придало происходящему флер тайны. С незапамятных времен всего горстка смертных имела честь увидеть этих высших созданий воочию. Трудно представить, какая же сила заключена в рунах…

* * *

Ясмин еще несколько дней была сама не своя и, даже когда шумиха улеглась, предпочитала держаться особняком. Я к ней не лезла.

Мне теперь почти не спалось. Никто не замечал, как я борюсь с чувством вины, ведь переживания я уже научилась прятать, как никто.

В ночь после убийства мне приснился Перри. С годами он заглядывал погостить в моем мире грез все реже и реже. Мы вновь находились в роще, где его не стало, только она была во всем насыщеннее реальной. Деревья – больше и толще, с крон нисходил цветастый птичий грай, но где же все птицы?

По свету, что отражался от земли, казалось, здесь навеки водворились сумерки.

Я, как и в повседневной жизни, была в белой монашеской рясе с каймой умиротворяющего голубого цвета.

Перри появился из-за дерева.

– Давно ты ко мне не приходила, – начал он.

– Давно.

– Думал, отпустила прошлое.

– Ты же знаешь, никогда не отпущу.

Он кивнул. Виновато, чувствовала я.

– Цветок хотя бы еще хранишь?

Я помотала головой.

– Отдала кое-кому. Ей он куда нужнее.

– Опять жертвуешь собой в угоду другим.

Сейчас Перри предстал мне в точности таким, как запомнился: красивым, юным, но под неторопливой и отстраненной манерой речи ощущались спокойствие и уверенность, которых при жизни он не источал.

– Так зачем я тебе опять понадобился?

– Погибли люди.

– При тебе?

Я понуро молчала.

– Ты не смогла их спасти?

Тишина.

– Они мертвы, а ты жива?

– Зачем издеваешься, раз знаешь правду?

– Потому что сама ты ее не расскажешь.

– Я не понимаю, почему вокруг меня столько смертей? Почему нужно мириться, что я могу, но не имею права хоть кого-то спасти?

Перри подступил через россыпь замшелых камней к выступающему валуну, на котором я сидела.

– Как ты надеешься спасти чью-то жизнь, если не ценишь даже свою?

* * *

Не знаю, когда сон закончился. За минуту ли до пробуждения или спустя несколько часов после. Главное, что, очнувшись, я вновь натянула свою обтрепанную личину и приподняла уголки губ в притворной улыбке.

Мать Люсия по обыкновению ждала меня, однако я понимала, что на встречу с ней меня уже не тянет, как раньше.

Сегодня я говорила мало, так что она сама пыталась поддержать беседу.

– Мать Винри рассказала мне о случившемся. Какая трагедия!

Я встретила ее взгляд. Он не осуждал, ничего не требовал – в нем читалось лишь одно: «Не хочешь – не говори».

– Что ты почувствовала, когда увидела трупы? Каково это было?

Я помялась, осторожно выбирая слова.

– Как открыть детскую книжку с объемными картинками. Только вместо чего-то радостного там были гнев и смерть.

– Значит, книжка сочилась злобой?

– Нет. Она… что-то прославляла.

– Что же?

– Не знаю, – вздохнула я. – У меня вопрос.

– Задавай.

– Что может магия крови? Чего убийца хочет?

Старая монахиня заерзала на стуле.

– Многие напрасно думают, будто краска делает лишь то, что соответствует ее цвету. Что исцеляет исключительно синий, разжигает огонь строго красный.

– А это разве не так? – перебила я. Люсии это явно не понравилось.

– Синий исцеляет, спору нет. Как и зеленый. Это все-таки цвет природы. У всего, конечно, есть свои рамки. Фиолетовый может убедить, что ты спокойна, но это обман: по-настоящему умиротворяет только синий. Во всех красках заключена энергия, которую подчас высвобождают в виде молнии. Кровь же помогает энергию обуздать для самых разных целей. Говоришь, убийца что-то «прославлял»? Тогда не исключено, что он уже своего добился.

– Чего же?

Она пожала плечами.

– Кто знает? К такой силе прибегают только от глубокого отчаяния. Способности к магии крови случайно в себе не обнаружить. Сам по этой дорожке не пойдешь, только если подтолкнут… Быть может, убийца вернул что-то утраченное и это празднует. Или чествует саму смерть через жертвоприношение, так сказать.

Есть над чем поразмыслить. Вернул что-то утраченное? Ценой невинных жизней? Быть может, могущество, положение в обществе? Трудно сказать.

Я посмотрела на мать Люсию.

– По-моему, он неспроста выбрал именно трех Скитальцев.

– Почему?

– В убийство вложен смысл. Может, это символ?

– Символ чего? – спросила она с нажимом.

– Да без понятия! – стукнула я кулаком по столу. – Не могу же я все на свете знать!

Гнев брызнул наружу из трещины где-то в душе, но я тотчас ее заткнула.

Взяв себя в руки, я бросила взгляд на Люсию – в ее глазах светилась тревога.

– Простите, я немного на взводе.

Она дала мне минуту собраться с мыслями в тишине.

– Вы говорили, что существуют и другие ведьмы. Вдруг это кто-нибудь из них убивает? Найдется в вашем круге такая, которой есть что возвращать магией крови?

Моя наставница заметно напряглась.

– Мы хотим показать, что ведьмы на стороне добра. Что же доброго в убийстве ни в чем не повинных актеров?

– Не знаю… А скажем, это такая пощечина Владыкам?

Я оцепенела. От этой вспыхнувшей в уме догадки все вдруг встало на свои места.

– Ты что это? – выгнула она бровь.

– Скитальцы, сюжет… Убийца бросил Владыкам вызов! – Утверждаясь в своей догадке, я перевела взгляд на Люсию. – Нужно рассказать о других ведьмах матери Винри.

Мать Люсия пришла в негодование.

– Исключено! – Она поднялась со стула.

Я тоже встала, равняясь с ней глазами.

– Но ведь погибшие…

– Каждый день кто-то да гибнет!