Мой бывший муж. Вы знаете, что он сдружился с вашим женихом? Он теперь настолько обнаглел, что заявился ко мне этой ночью, избил господина Кавасиму, и пригрозил, что, как только вы, моя госпожа, выйдите замуж за его господина, он выпросит меня себе в подарок, и будет каждый день избивать, пока я не умру...

— О, Будда! И что это господин сёнагон делал в твоей комнате в столь неподходящее время? — осведомилась она столь похожим на мамин голосом, что самой стало страшно: — Извини, извини, не вовремя я пошутила.

— О, госпожа такая весёлая! Наверное, когда вас убивали, вы тоже шутили?!

— Ну, знаешь, тогда не до шуток было. («Опять мамин голос! Я в неё превращаюсь!») Что с тобой делать, десять тысяч несчастий? Знаешь-ка — возьми Ануш ночевать с собой, или кого-нибудь из сестёр. Если, конечно, ты по-прежнему, против селиться поближе. А то давай спать вместе! Ко мне ни один мужчина не зайдёт. А если попробует к тебе притронуться — сначала надо будет притронуться ко мне, после чего будет обязан сделать харакири. Нет? Как хочешь. После свадьбы — если она будет, я отправлю тебя из дворца подальше, хочешь — на Даэну, хочешь — выдам замуж за сына господина Кото? Ну, хватит нюни распускать, заканчивай скорее... нет, давай, сначала поможешь одеть мне доспехи, потом доделаешь...

Сцена борьбы

План девушки был прост, и, пожалуй, отец бы его раскусил, если бы она дала ему время подумать — ведь борьба очень травматичный вид спорта, в запале схватки можно запросто, даже без касания противников, повредить себе и руки, и ноги, и крылья, если не голову. Какая же свадьба может случиться, пока невеста на костылях? Ну, вообще можно было сломать себе ногу или руку и просто так — но это было больно просто так-то. А в запале схватки будет всё быстро, красиво, рука не сдержится в последний миг, и никто ничего не заподозрит... а, отложив свадьбу, она найдёт способ избавиться от ненавистного жениха.

С которым, однако, ей теперь предстояло провести полдня. Принцесса приказала Чёртов Угол, известить Ичи-но мёбу, ныне, наконец-то заменившую замещавшую её Фу-но найси, чтобы та, сразу со служанками летели во внутренний двор Императорского Дворца, где бы приготовили всё необходимое, а сама, собралась с духом, и отправилась в отцовские апартаменты, развлекать своего суженого.

Отец, конечно же, не поверил дочери, и поджидал её там, вместе с женихом. Она же, изобразила смирение и покорность, и, пока его не позвали неотложные государственные дела (вообще-то, позвал Сэнсей — так что дела могли быть и семейными), нежно ворковала с ненавистным бастардом, сидя рука об руку, как самая взаправдашняя невеста...

...Но только отец ушел...

— Госпожа Третья не пылает радостью по поводу своей свадьбы?

Эйро Кирэюме хищно улыбнулся. Девушка напряглась — неприятно похолодело в груди и вверху живота.

— О чём с вами говорить, господин наместник? О том, как вы пытались убить то меня, то отца, причём у нас же на глазах? И дедушку, скорее всего — убил ваш же ниндзя, — она набралась смелости для слов, но не смогла заставить посмотреть ему в глаза.

— Я не прошу прощения, это была глупость, в которой я уже раскаялся десять тысяч раз.

— Но?!..

— «Но»?! Нет, никаких «но» — каждый может ошибаться. Я вижу, что вас мне не за что ненавидеть.

Он чуть подвинулся к ней, рукой коснувшись пола посредине между ними. Она посмотрела на руку — что угодно только бы не глядеть в эти страшные голубые глаза!

— Прекратите...

Он, приняв это за разрешение, поднял руку и коснулся её рукава. Она, прихватив рукав, убрала руку — он дотронулся до складки кимоно у колена.

— Восемь лет прошло с тех пор, как я последний раз беседовал наедине с женщиной. Вы уж простите мою неуклюжесть. Вам, наверное, в красках рассказали о каре судьбы, настигшей меня? Я до сих пор боюсь, что разум меня подведёт в нежданный момент, поэтому, не делайте резких движений...

Пока она соображала, как ответить, бастард уже сидел совсем рядом. Её бросило в жар. Почему-то только грудь и шею. Может, она сильно затянулась? Эйро провёл рукой по складке юбки и погладил пяточку:

— Разрешите, Ваше Высочество? — он осторожно пересел и второй рукой начал массировать ей стопы. Она дёрнулась было, но, не видя в сём действии никакой крамолы, а даже наоборот, способ его поунижать в ответ на навязанное общество, девушка разрешила — развернувшись, сама села на стол и сняла носки.

— Вот видите? Я у ваших ног. Задайте любой вопрос — я отвечу, даже если это будет во вред мне.

Такой недавно страшный мужчина сначала довольно нерешительно мял доверенные ему стопы, потом перешел к пяткам и щиколоткам, и вроде дело пошло. Улыбаясь его не вяжущимися с возрастом робким попыткам, принцесса спросила, наклонив голову и вопросительно прищурившись:

— Вы любили свою жену?

Он остановился, и снова, ещё более бережно продолжил свою работу:

— Безумно. Настолько что сошел с ума. Ну, а как, по-вашему, мужчина может любить женщину, подарившую ему сына?!

Она улыбнулась:

— А мой сын, если свадьба состоится, по роду и положению будет намного выше вашего первенца.

Он сжал щиколотки так, что стало больно — принцесса недовольно дёрнула ногой:

— Уж не это ли делает для вас наш союз нежелательным?

— Вы мудры не по годам. Я об этом даже не думал.

— Что у вас за дела с господином младшим военачальником в отношении моей любимой фрейлины?

Он сбился с ритма и поднял удивлённые честные-честные глаза:

— Разве мужчины не могут иметь тайны от женщин, даже на пороге свадьбы?

— Мой отец и моя мать не имеют их друг от друга. Я — беру с них пример, — она подвинулась ближе, чтобы ему удобнее было разминать щиколотки.

— А если это секрет, которым я хочу обрадовать тебя в день свадьбы? Неразумно лишать себя сюрприза настойчивостью, — он его руки забрались выше, незаметно гладя икры, и раздвигая колени.

— Этот секрет уже прозвучал из уст господина сёсё. Он заявил моей фрейлине, что ты собираешься отдать ему её, после свадьбы, словно рабыню. Что ты вообще о себе вообразил? — она откинулась