Шрифт:
Закладка:
Томясь от одиночества, она написала письмо к Тардешу, полное страстных и нежных намёков, куда — тайком от У-дайнагон — включила целых три довольно-таки неуклюжих стихотворения, а потом, целыми днями стыдилась своей невоздержанности, пока, с облегчением не узнала, что драгонарий всё-таки уничтожил его, не читая.
У-дайнагон же, оставшаяся без работы, так как со дня помолвки все поклонники разом прекратили свой бумажный понос не принцессу, вместо давней мечты — создания личного сборника Сабуро, вдруг занялась старой борьбой с Весёлый Брод за место первой дамы в свите Мацуко, правда, заметно без большого успеха — менее искушенная в интригах и подлостях, поэтесса постоянно терпела поражения от прожженной карьеристки — молочной сестры Третьей Принцессы. Той самой больно было видеть такой разлад между подругами, но она была больше погружена в свои печали, чтобы выступать миротворицей. Да никто и не понимал причин таких перемен, произошедших со прежде такой незлобивой Ёко — может, она заключалась в тех, никому не показываемых тетрадках стихов, присланных ей с далёкой Даэны?
...По окончании Дней Удаления, к дочери заглянул отец-император, застав её за приведением в порядок причёски, которой занималась тихая Чёртов Угол.
— Доброе утро, дочка! — начал он наигранно-бодрым тоном, который совсем не вязался с его печальным лицом: — Как ты провела эти дни?
— Хорошо, Небесный Государь. Пока что не повесилась.
Отец нахмурился от внезапной грубости.
— Любезная дочь, если ты и съела что-то плохое на завтрак, будь любезна, вымещать своё плохое настроение на поваре, а не на любящем тебя отце.
— Как вам будет угодно, Небесный Государь. Слушаюсь и повинуюсь. Если мне повстречается любящий отец — я буду сама покорность.
— Я же сказал! — он с треском сломал какую-то вещь: — Ну, вот... Дочка, отцу не нравится твой тон.
— А дочке не нравится свадьба, которую задумал Небесный Государь. Отец бы так не поступил.
— Ну, Малышка. Таков уж порядок вещей... Может, это карма за твои плохие поступки в пошлой жизни. Поверь, я не могу тебя отправлять одну куда-нибудь, это просто опасно! Ну, не получилось со школой магов, извини...
— Да чёрт с ней, школой магов... Ты лучше скажи, разве любящий отец выберет в женихи дочери — убийцу? Ты меня не защитить хочешь, а чтобы я, наконец, умерла?
— Какое ты слово нехорошее употребила. Всё наоборот, ёлочка... То есть... Ну, скажем не так — я стараюсь выдать тебя замуж, чтобы ты, наконец, зажила полной жизнью, достойной такой красивой и благородной дамы, как ты.
— То есть, по-твоему, я достойна влачить жизнь жалкой рабыни этого безумца?! О, отец, неужели тебе было мало моей старшей сестры?! Хочешь — я стану такой же?! Это не намного противнее, чем такой муж!.. А я-то думала, что ты меня любишь...
— Малышка! Имей хоть немного мужества! Я лишил его всех возможностей навредить тебе! Теперь тебе просто надо помочь нам! Ты сможешь...
— Да меня уже тошнит от его визитов! Что же будет, когда мы окажемся вместе?! «Госпожа портовых складов» — так, кажется, тебе охота, чтобы меня величали?!! И какими же иероглифами будет писаться моё новое имя?!!!
— Перестань орать, в конце концов! Да, я всё равно люблю тебя больше всех детей, но, поверь, твоё упрямство довело меня до того, что я готов прямо сейчас отшлёпать твою хорошо откормленную попку! Ты перестанешь отказывать господину наместнику в своём обществе, иначе...
— Что?! Казнишь, в тюрьму посадишь?!
— Может и посажу. Запру тебя здесь — и одну! Никакой Ануш, никаких этих твоих потаскушек (Чёртов Угол больно дёрнула за волосы), будешь сидеть здесь одна, и еду через дырку в двери получать! Может, это тебя образумит?
— Ну что, согласна! Я лучше бы нашего гостя-приведение предпочла бы считать своим мужем, чем это недоразумение!
Ответ отца был неожиданным:
— Знаешь, я тоже, предпочёл бы такого зятя. Но, пока это невозможно — ты выходишь замуж за недоразумение! — несмотря на резкий тон, Мацуко, вместо того, чтобы снова вспылить, весьма странным взглядом посмотрела на своего отца. Тот, ходивший во время всего разговора кругами по комнате, наконец, остановился, и более миролюбиво продолжил:
— Я, вообще-то, не ругаться с тобою пришел сюда, а немного обрадовать. Удайдзин Ким намекнул мне, что неплохо бы в честь принца-инока устроить погребальные игры, по примеру призраков, а твоя мать настояла, чтобы это была борьба. Ты придёшь?
В бедовую голову принцессы тут же пришла идея:
— Борьба?! Только, папа, разреши и мне поучаствовать!
— Не думаю, чтобы это была хорошая идея.
— Пожалуйста-пожалуйста! За это я до свадьбы больше ни разу с тобой не поспорю!
— Ты уверена, что в хорошей форме для этого? Ну, смотри — держи слово, потому что я тебе разрешаю.
Кадомацу, довольная, улыбнулась.
— Готовься тогда. Я догадывался, что не устоишь, поэтому разослал приглашения заранее. Сегодня, после полудня. И, как готова будешь, зайди ко мне, отвлечёшь беседою Наместника Нагадо.
— Ну, папа!
— Ты отвлечёшь его. Это надо. Ты обещала не спорить. Пока, — и спокойный, уверенный, взявший себя в руки император удалился из покоев дочери.
Принцесса остановила занимавшуюся её волосами фрейлину, взяв её за руку:
— Распускай обратно. Сделай мне причёску под борцовский шлем.
Молчаливая тихоня начала распускать свою получасовую работу, но вдруг, не выдержав, заплакала, и уткнулась мокрым лицом и шмыгающим носом в шевелюру своей госпожи.
Принцесса никак этого не ожидала, и, успокаивающе гладя её маленькие руки, спросила:
— Ну, ну, глупенькая. Что случилось?
Та оторвала лицо от волос и сквозь слёзы зашептала:
— О, госпожа, не выходите замуж! Я... я боюсь, меня убьют, если вы выйдите!
— Ну, хватит, что это ты выдумала, кто посмеет тебя убить? — спросила она, вытирая её розовые глаза от слёз. Если Фу-но найси была синеглазой и розововолосой, как её брат, то милая Чёртов Угол была её отражением — розово-лиловые глаза и фиолетовые волосы.
—
