однако в день казни ему удалось бежать, потому что в России вспыхнула Февральская революция. Это лишь одно из приключений, о которых он обожает рассказывать. Никто не знает, как на самом деле складывалась ситуация во время Рифской войны, с японцами в Маньчжурии, в Абиссинии с Муссолини, наградившим его медалью за отвагу, и с Франко на подступах к Мадриду, точнее говоря, никто не знает лучше, чем он, Штрунк, ведь без него никакой мировой истории просто не было бы. Этот человек — живая легенда. Кому довелось смотреть в глаза смерти столько же раз, сколько Штрунку? Вот и сегодня ему опять повезет, а негодяй, переминающийся с ноги на ногу напротив него и имевший наглость залезть в постель к его жене, простится с жизнью.

В своих мемуарах Бальдур фон Ширах опишет Хорста Кручинну как веселого рыжеволосого красавца из Восточной Пруссии. Сведения о биографии Кручинны весьма скудны. Если верить имеющимся данным, десятого мая 1933 года, исполняя указание Генерального штаба, он организовал в Кёнигсберге сожжение книг. Ставшие неугодными книги изъяли из библиотек и частных домов, а затем свезли на площадь Троммельплац, к позорному столбу — обмотанному черно-красно-золотым флагом стволу дерева высотой более двух метров, к которому негерманские сочинения безжалостно прибили гвоздями. Кручинна произнес пламенную речь, в которой приравнял акт сожжения к акту очищения. Вскоре после этого — возможно, в знак признания несомненных заслуг — он был зачислен в штаб фон Шираха, мнившего себя человеком культурным, и стал его адъютантом. В гитлерюгенде Кручинна является обергебитсфю-рером, что в армейской системе соответствует званию генерал-лейтенанта или вице-адмирала — поразительная карьера для двадцати восьми летнего, тем более не обладающего профессиональной квалификацией.

Сохраняя пятнадцатиметровую дистанцию, Кручинна и Штрунк прицеливаются друг в друга из пистолетов. Крюгер серьезно кивает секундантам, дожидается ответных кивков, затем переводит взор прямо перед собой и во второй раз выкрикивает:

— Пли!

Два выстрела раздаются одновременно. Никто не падает. Эхо пальбы смешивается с кряканьем недовольных уток, доносящимся с озера Цене.

Кручинна ерошит рыжую шевелюру, опускает руку и смотрит на пальцы. Крови нет, это опять была всего лишь пустяковая царапина, всего лишь движение воздуха, напоминающее ласковое прикосновение, особенно контрастно ощутимое в сочетании с резкими хлопками выстрелов. Восхищаясь необъяснимой нежностью смерти, он улыбается. Штрунк, чей взгляд неожиданно устремился вверх, не замечает этого.

По голым верхушкам деревьев пробегает порыв ветра.

Крюгер, вновь обменявшись взглядами и кивками с секундантами, уже собирается в третий раз дать команду «Пли!», и вдруг откуда ни возьмись над лесом проносится ревущий гидросамолет. Выписав в небе дугу, он идет на снижение и с брызгами приводняется на оэерную гладь. Кто бы это мог быть? Фон Чаммер? Гесс? Рейхс фюрер? Крюгер властно поднимает руку и поворачивается к начальнику отдела кадров СС Шмитту, возглавляю щему судейскую коллегию. Тот смотрит на часы и качает головой.

На несколько мгновений все выжидательно за мирают с поднятыми взорами, а затем как по команде снова опускают их и вспоминают, зачем, собственно, собрались в этой низине. Дуэлянты по-прежнему занимают свои позиции, по-прежнему держат в руках оружие, по-прежнему целятся друг в друга.

Взгляды, кивки, команда «Пли!».

Раздается выстрел.

Рука Кручинны медленно опускается, пистолет выскальзывает из его пальцев. Кручинна продолжает стоять.

Штрунк безмолвно падает.

Возможно, поединок проходил совсем иначе. Мы можем только гадать, ведь о нем не сохранилось ни свидетельских показаний, ни протоколов, ни сколько-нибудь развернутых записей, что само по себе странно, ведь в дуэли участвовали представители партийной элиты. Адольф Гитлер коснется этой темы в застольной беседе, Генрих Гиммлер выскажет мнение о ней в ряде выступлений, Йозеф Геббельс прокомментирует в дневнике: «Вот что такое германское понятие чести. Ура!» Несколькими днями позже «Нью-Йорк таймс» сообщит: «Slayer of Nazi Reporter 1s Declared a Suicide»[2]. Появятся отметки в личных делах, несколько беглых упоминаний в мемуарах высокопоставленных национал-социалистов… и все.

Однако в документах адъютанта рейхсканцелярии сохранилась зарисовка поля боя, подписанная генералом СС Фридрихом Вильгельмом Крюгером, который выступил на дуэли в качестве беспристрастного арбитра.

Имя этого человека, не говоря уже об именах других военных, обеспечивавших должное проведение поединка между Штрунком и Кручинной, ничего не скажет сегодняшнему читателю. Он забыт, они забыты, и, если кто и заслуживает забвения, так это они, карьеристы в сфере смерти, эксперты в сфере смерти, чьи биографии напоминают тошнотворные анекдоты с тошнотворными кульминациями.

К примеру, ровно через два года после дуэли в Долине призраков Крюгера назначат высшим руководителем СС и полиции в Польше, то есть он станет самым влиятельным человеком в генерал-губернаторстве и в дальнейшем будет курировать лагеря смерти, исправительные трудовые лагеря, использование СС и полиции для расчистки гетто, подавление Варшавского восстания, массовое уничтожение евреев, особенно в Галиции, террор против польского населения… В мае сорок пятого Крюгеру, по различным данным, удастся покончить жизнь самоубийством дважды: девятого числа в латышской Лиепае и десятого в австрийском Гундертсхаузене.

Упомянутая зарисовка выглядит как схема математической задачи для третьего класса: против ник А и противник Б находятся в пятнадцати больших шагах друг от друга, их фигуры соедине ны пунктиром; секундант А находится в шести шагах от противника А, секундант Б — в шести шагах от противника Б; кроме того, через точку посередине линии расстановки дуэлянтов проведен перпендикуляр, вдоль которого обозначены места нахождения арбитра и врачей, а в десяти шагах позади них — позиции третейских судей и протоколистов.

Осенью 1937 года всех этих людей ожидало великое будущее, ну или то, что они подразумевали под таковым. Например, Хайнц-Хьюго Джон, секундант Кручинны, обергебитсфюрер гитлерюгенда, начальник отдела кадров в высшей инстанции рейха, депутат рейхстага, член войск СС с 1943 года, будет переведен в 12-ю танковую дивизию СС «Гитлерюгенд» в качестве командира батареи 12-го штурмового батальона. Сведения о гибели этого офицера, указанные в его биографии, не совсем точны: там утверждается, что Джон погиб при атаке союзников в Нормандии девятого июня 1944 года, однако, когда в его командный пункт попал сташестидесятитрехкилограммовый снаряд, выпущенный из американской гаубицы «Блэк Дрэгон», Джон взлетел на двадцать метров в воздух, и то, что упало на землю, было уже не Хайнцем-Хьюго Джоном, а чем-то совсем иным.

Секундантом Штрунка выступает его земляк, австриец Герберт фон Обвурцер, участник добровольческого корпуса первого часа. В 1937 году он — майор вермахта, позже станет оберштурмбаннфю-рером и, наконец, штандартенфюрером войск СС. Вскоре фон Обвурцер будет командовать одними из самых печально известных военных подразделений, в том числе дивизией СС «Ханджар», которая совершит жестокие преступления против мирных