Шрифт:
Закладка:
— Я сразу сообразил, что ты не коммерсант, — приветливо улыбнулся Лоренц. — Ты ищешь что-то для себя. Знаешь, как я это понял?
— Нет, и как же? — с искренним интересом отозвался Шилль.
— Очень просто. Если на аукционе сосед говорит про некий лот: «Не бери!», профи мигом его покупает. Торги — бассейн с акулами, там все против всех. А к чужим советам прислушиваются лишь неофиты и случайные посетители. — Он добродушно рассмеялся.
Шилль смущенно кивнул.
— Скажу больше, — не унимался Лоренц, — ты считаешь меня нацистом. А я немец из России, из Саратова. Последним, кто назвал нас нацистами, был Сталин. Он ошибался. Я деловой человек. Да, я продаю старое нацистское оружие, но только союзникам США по антигитлеровской коалиции. Они от этого просто без ума, — с жаром добавил Лоренц. — Так что все мои сделки есть бизнес, только бизнес и ничего, кроме бизнеса. Ты куришь?
Он вытащил из кармана жилетки пачку сигарет и протянул ее Шиллю, опасения которого понемногу развеивались. Вскоре они безмолвно курили, предаваясь каждый своим раздумьям.
— Одного не пойму, — прервал молчание Лоренц. — Тебя-то этот последний лот чем вдруг зацепил?
— Меня? Да ничем особенным… — рассеянно ответил Шилль.
— Редко кто готов раскошелиться на семьдесят пять тысяч за «ничего особенного».
— Ну… Я в самом деле не знаю. Мне давно хотелось выяснить что-нибудь о той дуэли. Про нее вообще никто не в курсе, документальных свидетельств раз-два и обчелся, и тут на аукцион выставляют этот сундучок! У меня в голове словно колокольчик прозвенел.
— Полагаю, я сумею ответить на твои вопросы, а помогут мне в этом наши семейные предания. И если ты захочешь изучить содержимое сундучка, у тебя будет эта возможность, надо только дождаться доставку.
Машина остановилась у двухэтажного дома неподалеку от аэропорта. В окнах ярко горел свет. Шилль огляделся.
Едва они вышли на улицу, послышался собачий лай. Одно из окон распахнулось, и женский голос спросил:
— Коленька, у нас гости? Почему ты задержался? Ужин остыл.
Лоренц что-то ответил по-русски, окно захлопнулось. Огибая высохшие побеги каких-то колючих растений во дворе, хозяин дома подвел своего спутника ко входу в подвал. Они спустились по ступенькам к стальной двери с хитрым замком, для отпирания которого потребовалось вставить в него три разных ключа.
— Приходится, — пояснил Лоренц, возясь с замком, — а не то с проверками проблем не оберешься. Коллекцию оружия положено хранить в помещении с бетонными стенами и взломостойкой дверью. Проходи, пожалуйста.
Войдя последним, хозяин включил свет и долго запирал дверь изнутри. Лоренц и Шилль очутились в просторном подвале, заставленном металлическими стеллажами с ящиками и коробками. В центре помещения стоял квадратный стол, на котором грудились увесистые каталоги.
Букинист растерянно озирался.
Его новый знакомый быстро прошел в дальний угол, принялся перебирать коробки и объяснять:
— Тебе нужны пистолеты — у меня есть пистолеты. Но тот, кто продает пистолеты, обязан соблюдать осторожность. По закону они должны быть негодными к употреблению. Либо покупатель должен иметь разрешение на оружие, а оно мало у кого есть. Вот почему дилерам вроде меня приходится сверлить дырки в пистолетах, портить их сваркой или вынимать детали, понимаешь? Чтобы из продаваемого нами оружия нельзя было стрелять.
Шилль, стоящий посреди подвала, кивнул и с видом не по годам умного ребенка изрек:
— По-моему, это глупо. Что за прок от оружия, из которого нельзя стрелять?
— Не спеши с выводами, — ответил Лоренц, выстраивая на полу штабель из ящиков. — Допустим, вот тут, — похлопал он по коробке, — у меня пистолет без магазина и без курка. Ты можешь совершенно легально купить его и повесить на стену. Магазин и курок от этого пистолета продает компания моего приятеля, так что… Теперь ясно?
— Ясно, — протянул Шилль, переваривая новые сведения. — А что ты скажешь насчет старых дуэльных пистолетов? Их покупают исключительно для украшения?
— Старые дуэльные пистолеты? Чтобы из них стрелять, понадобятся порох, шомпол, свинец для пуль. Представляешь, сколько времени уйдет, чтобы все это раздобыть?
— С трудом. Но такой вариант, конечно, более традиционный.
— Тебе нужно стрелять или кино снимать? Определись, дружище! — покачал головой Лоренц.
Он откинул крышку с верхнего ящика в штабеле, и Шилль увидел внутри пистолет, который показался ему игрушечным. Это был Макаров из запасов бывшей Народной полиции ГДР.
Столетия и перестрелки проносились перед взором Шилля, словно на видеопленке в режиме быстрой перемотки. Рассматривая экспонаты всемирной оружейной мини-выставки, которую организовал в подвале своего дома бывший советский немец, Шилль ощущал, что перерождается. Если бы кто-нибудь из его знакомых увидел, как этот неуверенный в себе, оторванный от реальности букинист берет в руки старые пистолеты и наводит их на воображаемые цели, будто готовясь превратиться в невозмутимого Ангела смерти, этот человек был бы потрясен. Кроме того, если поначалу в голове у Шилля никак не укладывалось, что любое оружие производится и используется с целью убийства, теперь возможность обзавестись собственным пистолетом казалась ему естественной и даже логичной. Лоренц, и сам словно опьяненный своим богатством, суетился, вытаскивал то люгер, то маузер, демонстрировал глоки, беретты, борхардты, вальтеры и перечислял достоинства и недостатки каждой модели.
— Макаров — преемник Токарева в том смысле, что ему тоже не хватает прицельной дальности, — заметил он среди прочего.
Шилль, желавший в точности следовать предписаниям дуэльных кодексов, сказал, что у участников поединка должно быть одинаковое оружие. Лоренц отвечал, что тут проблем не будет, поскольку пистолеты одной серии не отличаются друг от друга, даже если были произведены в разные годы.
— Забудь об этих замшелых правилах. Раньше у любого оружейника был собственный цех, и каждый пистолет являлся уникальным, единственным в своем роде. Вот почему в те времена вопросу схожести оружия уделялось столько внимания.
Тут Шилль был с ним согласен: из прочитанных книг он знал, что оппоненты нередко бросали жребий, чтобы решить, кому какой пистолет достанется.
— В Америке у всякого дуэлянта имелось собственное оружие, — вспомнил Лоренц.
— Да, чтобы при необходимости ему было чем убить себя. Американские дуэли — вообще отдельная песня. Берут два шара, черный и белый. Прячут их в мешок, а потом вытягивают. Тот, кому выпал черный шар, обязан покончить с собой в течение двадцати четырех часов.
— Как в русской рулетке.
Но это не дуэль, а скорее азартная
