Шрифт:
Закладка:
К 5 сентября слабо вооруженные добровольцы получили подкрепление – недоукомплектованный полк 115-й дивизии, вырвавшийся из окружения под Выборгом. Полк понес серьезные потери, бойцы были измученные, мрачные, еще хуже вооруженные, чем добровольцы из ополчения. Они потеряли все винтовки, орудия, боеприпасы, выбираясь из окружения, форма их была изорвана, вымазана, вся в грязи. Они так устали, что еле держались на ногах. Щеглов отправился в штаб, помещавшийся в Плинтовке в крестьянской избе. Начальник штаба полковник Симонов сидел с закрытыми глазами, подперев голову рукой. Казалось, он спит. Между тем он не спал, а слушал разговор. Вдруг он выпрямился и заговорил:
– Почему, вы думаете, мы оказались здесь? Почему отдали Выборг? Да потому, что финны сконцентрировали против нас 200 тысяч солдат и офицеров. А у нас было только 50 тысяч. Они своего добились, а мы по-прежнему ничему не научились! А какой результат? Они три наши дивизии разбили. Это надо знать. Не прячьте голову под крыло, как страусы! Финны уже в Териоки. Они идут к Белоострову, к реке Сестре. А здесь немцы хотят переправиться через Неву, чтобы на Карельском перешейке соединиться с финнами. Но мы эту операцию им сорвем. Необходимо одолеть их! Надо взять инициативу в свои руки! Понятно?
Это было вполне понятно. Одно только неясно – что удержит немцев, когда они будут форсировать Неву.
7 сентября Щеглов и его батальон в первый раз увидели из своих окопов на берегу Невы немецкие войска во всей своей мощи. Они двигались по шоссе к Шлиссельбургу. Видны были грузовики с войсками, тяжелая артиллерия, танки. Можно было даже представить себе выражение их лиц. Прошли мимо подразделения связи, отряды мотоциклистов, они были отчетливо видны между песчаным берегом реки и домами рабочих по другую сторону шоссе Ленинград – Шлиссельбург.
– Почему вы не стреляете? – спросил Щеглов молодого лейтенанта, находившегося на пулеметной позиции.
– Категорически запрещено, – отвечал тот.
– Но вы же своими глазами видите врага! – воскликнул Щеглов. – Он готовится к переправе, черт бы его взял!
– У меня для пулемета меньше тысячи патронов, – терпеливо объяснил лейтенант. – И нет патронов для винтовок. Не знаю, когда получим боеприпасы.
Но в тот день немцы не пытались переправиться через реку. Ни в тот, ни на следующий день. Лишь 9 сентября поздно ночью советским бойцам, стоявшим на Невском рубеже, доставили наконец артиллерию. В ту ночь колонна грузовиков привезла 20 орудий прямо с Кировского завода. Было далеко за полночь. Стояла мертвая тишина. Светила полная луна. Всю ночь Щеглов переходил от позиции к позиции, распределяя орудия. Уставшие командиры крепко спали, он с трудом мог их разбудить. А когда они просыпались, то плохо сознавали, что происходит, и не могли его понять, когда он предупреждал, что в эту самую ночь немцы, возможно, начнут переправу. Когда установили последнее орудие, наступил рассвет. Хватит ли этого, чтобы задержать немцев?
Через два дня Щеглов и его подразделение все еще ждали. Они знали, что немцы напротив, на другом берегу, но понятия не имели о том, что там происходит. Утеряна была полностью связь с полковником Донсковым и войсками НКВД, защищавшими Шлиссельбург. Что с ними случилось? Что в Шлиссельбурге? Никто не знал.
В ночь на одиннадцатое Щеглов с небольшой группой бойцов тихо пробрался на другой берег Невы, чтобы попытаться узнать, готовят ли немцы наступление. Они обнаружили, что танковые колонны возвращаются из Шлиссельбурга и двигаются в направлении Ленинграда. Это могло означать лишь одно: немцы не собираются здесь переправляться через Неву, они, должно быть, собирают силы, чтобы переправиться где-то поближе к Ленинграду, возможно у села Анненского близ реки Мги. А на следующее утро они установили связь с частями НКВД, которыми командовал Донсков. Оказалось, что эти части движутся на позиции, расположенные на левом фланге, и что они постепенно соединились после падения Шлиссельбурга и переправы через Неву.
Выяснилось, что немцы не особенно стремились вслед за войсками Донскова переправляться через Неву. А 7 сентября небольшая артиллерийская часть под командованием полковника Ф.А. Буданова заняла позицию напротив Шлиссельбурга, и орудия Буданова смогли обеспечить прикрытие войскам Донскова при переправе, а также отбить у немцев охоту за ними следовать.
У фашистов на южном берегу Невы имелась дивизия СС, которая участвовала в парашютном десанте немцев на Крите. Фон Лееб приказал ей осуществить переправу на северный берег. Утверждают, что фон Лееб назначил дату 9 сентября. Но даже если немцы такую попытку предприняли, она, очевидно, была слабой и сорвалась. В воспоминаниях офицеров и солдат, находившихся в то время на позициях вдоль Невы, не сохранилось никаких существенных сведений о какой-либо попытке форсировать реку, хотя многие советские историки прямо утверждают, что нацистская атака была отбита. Но до сих пор остается тайной, почему немцы не действовали более решительно[137].
Если рассматривать этот вопрос с позиции немцев, неясность лишь усугубляется. 31 августа Гальдер писал в своем дневнике, что вопрос о «штурме Ленинграда», то есть о фронтальной атаке на город, остается открытым, хотя варварское предложение Кейтеля о том, чтобы после капитуляции Ленинграда немцы не кормили население, а просто изгнали его из города, отклонено, поскольку это практически неосуществимо и поэтому не имеет смысла.
Через пять дней Гитлер опять совещался со своим штабом. Он уже чувствовал, что цель достигнута, Ленинград станет «дополнительным театром военных действий». Главное – овладеть Шлиссельбургом, это решение, очевидно, и лежало в основе прорыва 16-й армии на южный берег Невы к старому городу-крепости.
Что касается Ленинграда, то его надо окружить, как сказал Гитлер, «линией внешней осады» и как можно больше пехоты переправить через Неву, чтобы с востока сомкнуть вокруг города плотное кольцо.
А когда это осуществится, бронетанковые корпуса Рейнхарда высвободятся для предстоящей битвы за Москву. Соединиться с финской армией
