8 сентября в полночь Караваев прибыл на станцию Шлиссельбург – против крепости на другом берегу Невы. Шлиссельбург и весь южный берег Невы были охвачены огнем. Сажа, искры огня потоком сыпались на Алексеевскую фабрику и 8-ю электростанцию на северном берегу.

Ясно слышались звуки пулеметной стрельбы, измученные части НКВД вели бои с немцами на улицах Шлиссельбурга.

На пристани было полно людей, одни – беженцы из Шлиссельбурга, у других там остались родные. К Караваеву подбежала пожилая заплаканная женщина: «Помогите! Помогите мне! Сын остался на другой стороне, а там уже немцы».

Неразбериха была полнейшая. Никакого руководства. Лишь два маленьких буксира шли через Неву, вывозя раненых.

Караваев и другие командиры-моряки отчасти восстановили порядок. Канонерка «Селемджа» и катера БКА-99 и ВКА-100 оказывали поддержку частям НКВД. Под их прикрытием Караваев пересек Неву и перевез на северный берег несколько групп женщин, детей и раненых.

Полки НКВД отступали по улицам, а затем любыми возможными средствами переправлялись на северный берег Невы. Теперь, когда и Шлиссельбург был занят, Ленинград оказался в полном окружении. Единственная его связь с Большой землей проходила через Ладожское озеро. Или по воздуху.

Полковник Б.В. Бычевский был направлен на северный берег Невы, чтобы попытаться навести через реку понтонный мост для контрнаступления с целью отбить Шлиссельбург. Он посмотрел на противоположный южный берег Невы. По всему шоссе, ведущему к Шлиссельбургу, полыхали пожары, над готическими башнями крепости клубился дым. Сквозь пламя видно было активное движение немцев, наступавших в полном составе. На северном берегу, занятом советскими войсками, была мертвая тишина, артиллерийские огневые точки пока пустовали, минометы еще только направлялись к фронту.

Он смотрел на древнюю крепость Орешек за устьем Невы. Расположенный у входа в Неву в 150 километрах от Шлиссельбургской пристани, Орешек был ближе к берегу, который удерживали советские войска. Он мрачно возвышался, как скала. Его прозвали «вечной тюрьмой»: из стен его никто не возвращался. Бычевский понятия не имел, что там происходило. Может быть, там были немцы? Но не видно было никаких признаков жизни, никакой активности. Над маленьким островком кружил немецкий самолет-наблюдатель. Орешек давно утратил свое военное значение и уже много лет был только историческим памятником. В старинных казематах, где некогда при царизме томились узники, иногда хранилось кое-какое стрелковое оружие Ладожской флотилии. Но со времен Петра у бойниц крепости не было орудий.

Однако ни Бычевский, ни фашисты не знали, что в Орешке есть люди. Туда послали десяток моряков забрать принадлежавшие Ладожской флотилии запасы, и, когда немцы прорвались в район порта, моряки еще были в подземных равелинах крепости. А теперь они оказались безмолвными тайными наблюдателями событий, видели немецкие самолеты над головой, понтонные части, которые Бычевский сосредоточил на другом берегу Невы около Шереметевки. С надежной смотровой башни старого форта они наблюдали порт, где фашистские войска устанавливали на берегу посты, выгружали из складов советские запасы, сгоняли советских мужчин и женщин рыть траншеи и блиндажи. У них на глазах немцы соорудили столб с поперечными балками в центре Кафедральной площади, согнали туда всех жителей района и повесили четырех рабочих.

Не в силах сдержать себя, моряки стали искать среди старого оружия в подвалах Орешка что-нибудь пригодное. Отыскали 2 пушки без прицельного устройства, давно списанные за негодностью, одну установили в башне, возвышавшейся над городом, другую на крепостной стене. Операцией руководил Николай Конушкин, молодой парень, который служил в артиллерии и поэтому имел кое-какой опыт.

Он нацелил орудия на фашистскую огневую точку на противоположном берегу и скомандовал: «Огонь!»

Никто потом так и не понял, почему немцы не послали туда катер и не отбили крепость у маленькой горсточки ее защитников. Они могли подумать, что крепость надежно защищена и не стоит тех жертв, которых потребовал бы ее захват. А может быть, они были слишком заняты другими задачами. Как бы то ни было, они ничего не предприняли. Полковник Донсков послал подкрепление – части НКВД, а через час или два, ночью, капитан Алексей Морозов с группой из 13 краснофлотцев Ладожской флотилии высадились на берегу у Орешка. В их задачу входило установить вокруг крепости батарею № 409 – семь 44-мм пушек и шесть станковых пулеметов. Они также установили стрелковые точки и снайперские посты. К этому времени фашисты начали бить прямой наводкой из артиллерийских орудий по старинным трехметровым стенам крепости. Но огневые точки уже были установлены. В последующие недели и даже месяцы немцы обрушили тысячи тонн взрывчатки на петровский «крепкий орешек». В один из сентябрьских дней 250 тяжелых снарядов и тысячи мин ударили по древним стенам. И в течение долгого времени неясным оставался вопрос о том, сумеет ли Орешек устоять. Лишь 7 ноября советское командование по-настоящему поверило в его неприступность, и над крепостью был поднят красный флаг. Он взвился и реял над ней. По крепости было выпущено 60 тысяч снарядов. Шесть раз флаг сбивали. Но когда через 500 дней Красная армия предприняла первые попытки снять блокаду Ленинграда, красное полотнище по-прежнему развевалось над Орешком.

Теперь немцы были в Шлиссельбурге. Их позиции растянулись на 25 километров вдоль Невы. Они заняли весь южный берег от Порогов у огромной излучины мимо Невской Дубровки до Шлиссельбурга. Лишь река да 50–55 километров свободной, легкодоступной территории находились между немецкими и финскими позициями; между немцами и главной задачей, которую поставил Гитлер перед фон Леебом и перед командованием, разработавшим операцию «Барбаросса»: соединиться с финнами, окружить и уничтожить Ленинград и затем – массированный бросок на юг и окружение Москвы.

Итак, полностью укомплектованные немецкие части стояли у Невы. Но почему же они не переправлялись?

Советские ученые, тщательно исследовавшие эту битву, не нашли ясного ответа на этот вопрос.

Конечно, река представляла собой серьезную преграду. У Ладожского озера ширина ее достигает 360 метров. Постепенно она расширяется до 540 метров, затем сужается до 225 метров, наконец, до 157 метров в том месте, где в нее впадает река Мга. Ширина значительная. Немцы пришли сюда без понтонов и прочих средств для переправы. Благодаря предусмотрительности полковника Бычевского мосты на Неве были взорваны. Теперь немцы не могли воспользоваться прежним опытом при форсировании реки. Переправа явно предстояла нелегкая.

Тем не менее вопрос о том, почему немцы не предприняли попытку, остается без ответа.

31 августа Дмитрий Щеглов, ленинградский писатель, вступивший в народное ополчение, был направлен с батальоном добровольцев на северный берег Невы. Они шагали вдоль невского берега всю дождливую ночь и 1 сентября заняли позиции, которые тянулись от