Они трое скакали рядом, бок о бок, а дворцовая стража сопровождала их по улицам Пана. Ехали они почти все утро, постоянно держа курс на запад. Все это время императрица поддерживала оживленную беседу, касаясь то молвы, циркулирующей по столице, то последних слухов, которыми обмениваются посетители таверн и чайных домов, то возмутительной критики в отношении политики императора, с которой выступают ученые из Коллегии адвокатов. Про мятеж Джиа даже не упоминала, и на душе у Гин становилось все тяжелее и тревожнее.

Наконец они приехали на императорскую пристань на берегу озера Тутутика. Там была причалена маленькая лодка, а на носу у нее был закреплен парящий высоко в небе воздушный змей.

– Это одно из новейших изобретений Императорской академии, основанное на чертежах Луана Цзиа, – пояснила императрица.

При упоминании бывшего любовника сердце у Гин екнуло.

– Это, естественно, уменьшенная модель, – продолжила Джиа, – но со змеем больших размеров, при сильном ветре выше уровня облаков, такое судно способно развить скорость значительно выше, чем на парусах или на веслах. Мне хотелось бы услышать твое мнение, поскольку прежде ты дала очень ценные замечания относительно конструкции механического крубена, другого нового корабля.

Гин сомневалась, что такая лодка, пусть даже конструкция ее и впрямь была очень удачной, может иметь какое-то отношение к текущей войне на Арулуги, в ходе которой военные действия на море не велись.

Императрица сегодня, похоже, говорила сплошными загадками.

– Почему бы тебе ее не опробовать? – настаивала Джиа.

Кого зашел в лодку и сделал жест рукой: прошу.

Гин подошла поближе. Дворцовые стражники выстроились вдоль пристани, определенно отрезая ей путь к отступлению.

«Я становлюсь параноиком, – подумала Гин. – Ни в коем случае нельзя выказывать страх».

– Придется оставить меч на берегу, – сказал премьер-министр. – Модель очень маленькая, и балласт рассчитан только на твой вес.

Гин заколебалась. Она посмотрела Кого в лицо, но тот упорно отводил глаза, глядя только на лодку.

Королева вздохнула, извлекла меч и положила его на землю. Затем шагнула в лодку и села, чувствуя себя так, будто играет некую давным-давно написанную роль.

– Я привяжу тебя. – Кого указал на прикрепленные к планширю веревки. – Когда ветер подхватит воздушный змей, лодка пойдет очень быстро, и безопаснее будет привязаться.

Гин кивнула. Интуиция настойчиво подсказывала ей, что следует немедленно отказаться, выпрыгнуть из лодки, схватить меч и потребовать от императрицы честно признаться, к чему она клонит. Но Гин понимала, что после такого поступка, фактически жеста открытой измены, пути назад уже не будет.

Поэтому она безропотно повиновалась.

Кого обмотал ее веревками вокруг талии и затянул узел за спиной. Женщина заметила, что руки его дрожат. Ей хотелось рассмеяться. Своим успехам на поле боя маршал Гин Мадзоти никогда не была обязана искусному владению мечом, и тем не менее императрица обращается с ней, как с загнанным в угол волком, бьющей хвостом акулой, вторым Мата Цзинду. Она позволила связать себя.

«Куни никогда бы так со мной не поступил. Не важно, что думает императрица. То, что Джиа предприняла в отношении меня, только доказывает подозрения, высказанные Нодой Ми и Дору Солофи».

– Гин, как ты могла? – прошептал Кого и сделал шаг назад.

– Гин Мадзоти, – произнесла императрица. – Ты сознаешься в своих грехах?

До Гин донесся лязг дюжины мечей, одновременно выхватываемых из ножен. Она ничего не могла поделать, потому что была привязана и лишена оружия. Королева Гэджиры ощутила, как острия нескольких клинков уперлись ей в спину.

Она безрадостно рассмеялась и осознала, что даже не удивлена.

– Кого, старый друг, – сказала Гин. – Ты стоял у истоков моего возвышения. Вполне уместно, что теперь ты же стал орудием моего падения.

Глава 32

Битва на Арулуги

Арулуги, десятый месяц одиннадцатого года правления Четырех Безмятежных Морей

Тэка Кимо, даже не имея опыта войны на море, вполне здраво рассудил, что механические крубены в один момент расправятся с флотом Арулуги. А потому, добравшись благополучно до Мюнинга, он первым делом приказал своим кораблям быстро стягиваться в порт Мюнингтодзу и запечатать этот морской путь в столицу.

Пуме Йему, назначенному командовать имперскими силами, не оставалось ничего иного, как высадить войска на восточном берегу Арулуги. Но непроходимые джунгли, окружавшие Мюнинг, подразумевали, что единственным путем для наступления на столицу остается широкое пространство озера Тойемотика: это было вполне логично.

Кимо, естественно, уже имел на озере патрульные суда, тогда как Йему предстояло построить новый флот, создав его буквально из ничего.

Таким образом, противоборствующие стороны оказались в своего рода патовой ситуации. Без наземной поддержки воздушные корабли императора не могли нанести существенный ущерб Мюнингу, поскольку зажигательные бомбы и горящее масло, не причинив вреда, гасли в каналах и проливах между островами, образующими основание столицы. Тем временем господствующие на озере корабли Кимо досаждали рабочим Йему и расквартированным на берегу солдатам. Йему никак не удавалось уравнять шансы, поскольку в густых и влажных джунглях Арулуги сложно было найти сухое дерево, пригодное для постройки мореходных судов.

Однако прибытие на Арулуги Куни вызвало в императорской армии новый подъем боевого духа. Стремясь доказать свою храбрость – и в немалой степени поощряемые обещанием императора вознаградить особо отличившихся титулами и фьефами, – солдаты Пумы Йему энергично стучали копьями о щиты и клялись прорваться через укрепления Мюнинга, невзирая на потери. Оглушительный грохот разнесся по спокойным водам озера Тойемотика, заставив сердце Тэки Кимо затрепетать.

Хитроумный Йему решил применить тактику «благородных разбойников», так хорошо послужившую ему на равнинах Порин, к войне на воде. Он отдал императорским воздушным кораблям приказ организовать под покровом темноты переброску по воздуху с моря в уединенную бухту на озере Тойемотика некоторого количества предназначенных для штурма лодок. От доставки тем же способом механических крубенов он отказался, поскольку понимал, что те окажутся совершенно беспомощными в озере, лишенном подводных вулканов.

Затем каждую ночь, едва лишь становилось темно, воздушные корабли по его приказу досаждали флоту Кимо. Вот только вместо зажигательных бомб и горящего масла, к отражению которых моряки герцога были готовы, воздушные корабли поливали суда водой. Изумленным такой тактикой людям Кимо оставалось только беспомощно смотреть, как гаснут факелы и лампы на палубах, оставляя всех на борту слепыми. Мало того, этот неожиданный душ вывел из строя все ракеты для фейерверка, использовавшиеся кораблями Арулуги для обстрела имперских воздушных судов.

Густой туман окутал флот. Звезды и луна стали едва различимы, невозможно было даже с носа корабля разглядеть его корму. Всматриваясь в густую мглу, испуганные моряки Арулуги вдруг уловили