Визири разговаривали между собой и не сразу заметили, когда она вошла. Ихсан молча кипел от злости рядом с ней, пока она ждала их внимания. Когда Самира двинулась, как будто собираясь объявить о ней, Наиме подняла руку. Первым заметил её Визирь Явуз и поклонился, вскоре это сделали и остальные, пока последним не остался Кадир, который стоял на своём обычном месте слева от помоста.

Наиме встретила его взгляд и выдержала его. Это было совсем не то испытание, каким было выдержать взгляд Макрама. Даже когда его магия была сдержана, она требовала от неё собственной магии в том исполнении, что поддерживать зрительный контакт было почти больно.

Кадир, наконец, поклонился, достаточно низко, чтобы успокоить её, и они с Ихсаном пошли по проходу.

Наиме заняла своё место на скамье справа от помоста и посмотрела на пустое место отца. Отсутствие его присутствия внезапно поразило её в самую душу, и она вцепилась руками в ткань на коленях. Ушёл. Больше не в состоянии поддерживать или помогать ей. Больше не в состоянии отразить худшее из того, чем мог бы быть Совет. Она была одна, впервые по-настоящему одна.

— Мы приветствуем вас дома, Султана Эфендим, — сказал Кадир, выпрямляясь. — Должны ли мы дождаться прибытия Султана, прежде чем начнём?

Остальные Визири заняли свои места на скамьях, почти не слышно было их обычных приглушённых разговоров, которые среди них выдавались за тишину. Это было достаточным доказательством того, что все они знали о секрете Ихсана и её неудаче в Саркуме.

— Мой отец не будет присутствовать на Совете в обозримом будущем, Великий Визирь. Я думаю, вы можете понять почему.

— Конечно, Султана. Мы надеемся, что баланс в пользу его здоровья очень скоро восстановится, — он нахмурился, его брови приподнялись. — В его отсутствие, полагаю, от меня потребуется вынести окончательное решение по вопросам Совета.

Складывалось ощущение, что зал вокруг неё сжимался. В ушах у неё зазвенело. Вот он — последний удар по всему, ради чего она работала. Если Кадир останется регентом, ничего из того, чего она хотела для Тхамара, не воплотится в жизнь. Её дыхание замерло. Не было никаких планов подготовки к этому, никаких тонких манёвров, которые могли бы его остановить. Это был момент для Макрама, которому не нужны были планы, чтобы сделать шаг, который просто прокладывал себе путь вперёд. Он бы действовал.

Стены зала раздвинулись в её восприятии, звон в ушах прекратился, и она вздохнула.

— Нет, Великий Визирь.

Наиме поднялась со скамьи. Она никогда не думала о том, чтобы сделать то, что собиралась, потому что её отец всё ещё обладал некоторыми из своих способностей, и она знала, что Совет будет возмущен столь дерзким стремлением к власти с её стороны. Поддерживать их в её пользу, насколько это возможно, всегда казалось более устойчивым путём к достижению её целей.

Теперь, когда её планы разлетелись вдребезги, её отец был не более чем помехой, ей больше нечего было терять, проводя жестокую политику. Она поднялась на помост и, остановившись перед троном, повернулась лицом к залу. Выражение лица Явуза-паши сменилось с обеспокоенного на удивлённое, и он взглянул на Кадира. Через проход Эсбер-паша стучал большим пальцем по подбородку, склонившись к своему соседу и обмениваясь несколькими тихими словами.

— С этого момента и впредь я буду исполнять обязанности Регента, — Наиме села на место своего отца.

Не веря своим глазам, Ихсан уставился на неё, а Зал Совета тем временем наполнился шумом громких голосов Визирей. Она сложила руки на коленях и ждала. Всепроникающее оцепенение, начавшееся накануне, осталось. Она всё ещё была расстроена, она всё ещё оплакивала потерю своих шансов добиться того, чего хотела, но теперь её желания были далеки, погребены под безнадежностью, которая, казалось, могла и её втянуть в себя. Всё, что она могла сделать, это двигаться вперёд. Именно так, как сказал Макрам.

Наиме отогнала мысли о нём, которые можно было рассматривать и лелеять, когда она была одна, но не сейчас, когда её нельзя было отвлекать.

— Султана, — Кадир шагнул вперёд и несколько раз стукнул посохом по каменному полу, чтобы успокоить своих товарищей. — Хотя вас очень уважают, вы не замужем и не имеете права занимать место своего отца.

— Старший ребенок имеет полное право выступать в качестве регента при Султане, если он немощен, что, как вы видели вчера, относится и к моему отцу, — сказала Наиме.

— Султана…

— Видели вы вчера или не видели, что Султан больше не владеет всеми своими способностями? — спросила Наиме твёрдо, но не позволяя никаким эмоциям, кроме приказа, влиять на её голос.

Кадир замешкался. Он не мог этого отрицать, иначе ему придётся отрицать, что он слышал о незаконнорожденности Ихсана, но он чувствовал, что она заманивает его в ловушку.

— Да, Султана, я был свидетелем, но…

— Когда это в истории Тхамара Великий Визирь выступал за недееспособного Султана, когда у этого Султана был наследник?

— Никогда.

— Я очень рада, что вы так хорошо разбираетесь в истории и законах Тхамара, Великий Визирь, вы делаете честь своей должности.

Если бы это не принесло ему мгновенный смертный приговор, Наиме была уверена, что он бы сжег её прямо там, где она сидела. Пламя в его взгляде говорило ей об этом, и тишина, окутавшая комнату, подчеркивала это.

И когда они встретились лицом к лицу, осознание этого, как холодная зима, коснулось её кожи льдом. Когда её отец стал недееспособным, а Ихсан выбыл из линии наследования, Кадир был спущен с цепи. Там, где раньше он представлял собой только политическую опасность, теперь он стал ещё и физической.

— Эти законы относятся к принцам, Султана. Принцесса никогда не занимала пост Регента.

— Это неправда, Великий Визирь, — сказал Явуз-паша. — Старшая дочь Султана Хайтам Сабри была Регентом, когда он заболел белой чумой.

Облегчение согрело онемение в её груди. Союзник.

— Только потому, что её брат, следующий Султан, был на границе и сражался в стычках с Саркумом, — сказал Кадир, затем сделал паузу, собравшись с мыслями и глубоко вдохнув.

— Скоро вы можете обнаружить, что мы также