Макрам крепче сжал руками прутья решетки.

— Я знаю.

Он уходил, чтобы укрепить Саркум, а не высечь искру, которая могла бы разжечь гражданскую войну.

— У меня есть контингент, ожидающий в восточном вади. Это было самое близкое, что я осмелился им сказать. Дворец сейчас похож на осиное гнездо, и твой брат готов арестовать любого, кто, по его мнению, поддерживает тебя или союз с Тхамаром. Тарек взял два десятка человек, чтобы отвести Султану и её людей к воротам, но кто-то поджёг конюшни.

Макрам почти улыбнулся. И, правда, свирепый страж. Самира, единственный полезный маг огня, которого он встретил в Тхамаре.

— Мы можем выбраться через гарем, — сказал Макрам.

Там были туннели, пути отступления для жён и детей, которых до сих пор не было у Кинуса. Туннели приведут его в направлении, противоположном главному дворцу. Он пошлёт Айзель найти фальшивые условия, и, если ему повезёт, то и письмо, которое Кадир отправил вместе с ними.

— И что потом? — спросил Томан, наклонившись поближе, чтобы говорить тише, хотя было невозможно говорить тише и быть услышанным из-за шума заключенных. — Мне потребуется время, чтобы консолидировать твою поддержку, если я захочу сделать это без упреждающей атаки Кинуса. Как ты думаешь, Тхамар поддержит тебя в гражданской войне? В интересах альянса?

Макрам пребывал в нерешительности.

— Они это сделают, но цена будет высока.

Она бы так и сделала. Он знал, что она пойдёт на это.

— Насколько высока? — спросил Томан с подозрением в голосе.

— Сначала давай уберёмся отсюда.

Макрам мог сообщить новость Томану, когда они не будут окружены заключёнными и охранниками, верными его брату. Томан хотел видеть его правителем. Она хотела, чтобы он был Чарой. Он не понимал, как он мог бы быть и тем, и другим, и он не допустит, чтобы она проглотила Саркум под знаменами Тхамара, чтобы достичь своих целей.

Томан отступил назад, когда магия Макрама вырвалась на свободу, и вся передняя часть камеры, прутья и дверь рассыпались вокруг него. На мгновение воцарилась тишина, но как только Макрам вышел на свободу, всё ещё оставляя за собой кровоточащие чёрные руины, вся тюрьма разразилась какофонией, призывающей его освободить их.

Томан протянул его меч и пояс. Макрам застегнул его.

— После вас, мой принц, — сказал Томан и поклонился.

ГЛАВА 30

Наиме помогла отцу сесть на скамейку в саду рядом с его комнатой. Погода дала им передышку от дождя, и она подумала, что ему было бы полезно подышать свежим воздухом, несмотря на холод.

Она была так благодарна, что выбралась из снегопадов. Снежные бури преследовали их всю дорогу от Аль-Нимаса и не прекращались до тех пор, пока они не начали спускаться по западному склону гор. Если бы не Тарек и его люди, которые довели их почти до Калспайра, она была уверена, что все они заблудились бы и погибли в снегу. Усталость от путешествия в сочетании с почти исчерпанными запасами энергии для подпитки заклинания, скрывающего их побег, истощили её. Наиме провела почти целый день в магическом сне после их прибытия во дворец.

Она не знала, нажила ли врага в виде Макрама. Насильственное использование её магии было крайней мерой. Поддерживал ли он по-прежнему идею об альянсе или нет, больше не имело значения, встал ли он на сторону Кинуса или выступил против него, Саркум не будет жизнеспособным союзником, пока их внутренний раскол не будет устранён.

Потеря его как Чары была опустошительной. Без него не будет никакого Круга. Она могла бы попытаться найти другого Чару, она уже знала, что Чара Второго Дома проживала в Нарфуре. Возможно, к тому времени, когда она найдёт остальных, появится шанс уговорить Макрама. Если его брат не заключил его в тюрьму или не приказал убить.

Тюрьма не смогла бы удержать его, если бы он не хотел, чтобы его удерживали. Возможно ли было осуществить самое мощное проявление смерти, которое когда-либо существовало? Страх перед такой возможностью не давал ей спать все ночи их путешествия. Каким чудовищем она была, чтобы бросить его в такой ситуации, просто оставить его там, как ненужного?

Иногда она побеждала своё отчаяние, напоминая себе о своих обязательствах перед Тхамаром, перед её народом. Перед своей собственной семьёй. Он бы не поехал с ней, даже если бы у него был выбор. Эти истины не унимали боль в её груди, возникающую всякий раз, когда она думала о нём. Каждый раз, когда она скучала по нему, каждый раз, когда она вспоминала звук его голоса или то, как он иногда смотрел на неё, как будто она была самой великолепной вещью, которую он когда-либо видел.

Наиме заставила себя сосредоточиться на своём отце.

— Тебе удобно, Баба? — спросила Наиме, плотнее натягивая воротник отцовского пальто, подбитого мехом, на его шею.

Он улыбнулся ей, выражение его лица было растерянным.

— Ты такая хорошенькая. Я тебя знаю?

Он взял её руки в свои. Она боролась со слезами и загоняла свои чувства поглубже, хороня их.

— Да, Баба. Мы знаем друг друга. Ты Султан Омар Сабри Шестой. Я твоя дочь, Наиме, — её предательский голос сорвался на этих словах.

— Наиме, — сказал он рассеянно, отворачиваясь от неё и смотря в сад. — У меня есть дочь? — он задумался, отпустив её руки и положив свои на колени.

Наиме выпрямилась, втягивая воздух и быстро моргая от рези в глазах. Боль, которая обожгла и пронзила её до костей, едва не поставила её на колени.

Ихсан вышел из комнаты Султана через застеклённую дверь, которую она оставила открытой. За ним следовал его молодой стюард Кухзи с подносом, на котором стояли кофе и выпечка. Один из приближённых Султана последовал за ним, неся небольшой столик, который он поставил рядом с Наиме и её отцом. Они поставили на него поднос и разлили кофе по чашкам, затем поклонились и, отступив, встали у двери.

Проходя мимо, Ихсан коснулся руки Наиме, взял чашку кофе и предложил её отцу.

— Султан, кофе? — голос Ихсана мог быть успокаивающим, когда он этого хотел.

Маги воды были миром