Это признание было равносильно удару в сердце.

– Я тоже выжила потому, что постоянно думала о тебе.

– Да? – Он спросил с такой любовью, что от одного звука его голоса ее сердце было готово разлететься на мелкие кусочки. – Я знал, что тебе захочется увидеть мою смазливую физиономию.

Брайс невесело рассмеялась. Протянула руку и принялась водить пальцами по его щекам и подбородку, любуясь совершенными пропорциями его лица.

– Прости меня, – тихо произнес Хант, и его слова, пронизанные душевной болью, едва не опрокинули ее на пол.

– За что простить?

Он закрыл глаза. У него вздрагивал кадык.

– За то, что втянул всех в этот кровавый хаос.

Брайс отстранилась:

– Ты? Разве это твоя вина?

Хант снова открыл глаза. Взгляд у него был такой же холодный, как вода за коридорными окнами.

– Мне нужно было куда серьезнее предостеречь тебя и других. Заставить всех нас тщательно подумать, прежде чем бросаться в этот кошмар.

Брайс удивленно смотрела на него:

– Ты неоднократно меня предостерегал. И остальных тоже. – Она сжала в ладонях его щеки. – Хант, главными виновниками случившегося были и остаются астерии.

– Значит, плохо предостерегал. Надо было напористее, чтобы вы вняли. Тогда ничего бы этого не случилось.

– Прекращай-ка ты свои неуместные покаяния, – не выдержала Брайс, упершись ладонью ему в грудь. – Больно ли мне от сознания страданий, через которые вы прошли? Солас мне свидетель, да. Но жалею ли я о том, что мы выступили и готовимся к новому выступлению против астериев? Нет. Ничуть. И ты не смог бы меня удержать от сражения с ними. – Она нахмурилась. – Я думала, мы по-прежнему сходимся во мнении по поводу того, что необходимо делать дальше.

В лице Ханта что-то изменилось.

– По-прежнему сходимся.

– Судя по голосу, ты не очень-то в этом уверен.

– Тебе не пришлось видеть, как твоих друзей потрошат.

Бешено вспыхнувшие глаза Ханта подсказывали: он уже жалеет о сказанном. Однако слова вылетели и больно ударили по ней, подняв волну жгучего гнева.

Брайс смотрела на черную водную бездну, окружавшую корабль. Смерть была совсем рядом – по другую сторону окон с толстыми стеклами и металлических стен.

– Пусть меня там не пытали, но все дни, проведенные в том мире, я жила с ощущением ужаса. Я сознавала, что вообще могу не вернуться на Мидгард и больше никогда тебя не увижу. Каждую секунду меня терзали мысли: как ты, жив ли?

Брайс подняла голову и наткнулась на взгляд Ханта, который не видела очень давно. Беспощадный, холодный.

Сейчас на нее смотрело лицо Умбры Мортиса.

Таким же холодным голосом он сказал:

– Хорошо, что мы оба прошли этот этап.

Чувствовалось, он все еще колеблется. Пока он не сказал ни слова о продолжении войны против астериев. Но Брайс не хотелось увязнуть в этом разговоре. Особенно сейчас. И потому она тихо сказала:

– Да. Хорошо.

– Так мы действительно поплывем на Аваллен? – осторожно спросил Хант, тоже решив оставить опасную тему. Лицо Умбры Мортиса исчезало, сменяясь знакомыми чертами. – Ты готова к встрече с королем Морвеном?

Брайс кивнула:

– Нам не выстоять против астериев, если я не узнаю, что такое портал, ведущий в никуда, и как с его помощью можно их уничтожить. Король Осени предположил, что в Авалленском архиве собрано немало сведений о свойствах меча и кинжала. Что касается Морвена… Я уже провела несколько дней в обществе одного фэйского короля. Вряд ли Морвен сильно отличается от моего придурочного папаши.

Хант переминался с ноги на ногу, плотно сложив крылья.

– Мне нравится твой план и все остальное, но… ты всерьез считаешь, что в Авалленском архиве можно отыскать какие-то неизвестные сведения?

– Аваллен – единственное место на всем Мидгарде, где можно наткнуться на подсказки. Это сердце всего, что связано со Звезднорожденными. Король Осени утверждал, что именно там он нашел сведения о портале в никуда.

– Я буду рад любой подсказке, которую мы сумеем добыть, но повторяю еще раз: король Морвен не замечен в дружелюбии.

Брайс посмотрела на звезду, тускло просвечивавшую из-под футболки.

– Он обрадуется нашему визиту.

– С чего ты так решила?

Брайс сунула руку во внутренний карман своей спортивной куртки и церемонным жестом вытащила отцовскую записную книжку.

– Я везу ему в подарок эту штучку, а там полным-полно грязных секретиков Короля Осени.

43

Лидия Сервос смотрела на сыновей. Их приемные родители – пара русалов – сидели по обеим сторонам от мальчишек и поглядывали на нее с вниманием хищников. Давит и Ренки. До сегодняшнего дня она даже не знала, как их зовут. Но судя по тому, в каких напряженных позах сидели оба, готовые броситься на защиту, о ее детях здесь заботились. И любили их.

Директор Кагани сидела за своим столом, переплетя пальцы. Молчание становилось напряженным, и Лидия не представляла, как его нарушить.

Она не знала и кто теперь она сама, облаченная в синий форменный костюм, какие носило большинство обитателей «Коня Глубин». В этой форме, разработанной для жизни под водой, ей было куда комфортнее, чем в прежней. Никакого серебряного ожерелья на шее, никаких имперских медалей и иных знаков отличия ее двойной жизни, которую она вела столько лет.

После обморока, перешедшего в сон, Лидия проснулась в другой комнате, на другой кровати. На теле не было никаких датчиков и трубок. Она надеялась, что медведьма, помогавшая ей встать, сочла ее дрожь в ногах следствием общей слабости организма.

Это ощущение сохранялось и сейчас, когда она сидела напротив сыновей.

Бренн, синеглазый, с золотистыми волосами, смело выдерживал ее взгляд. Он был в темно-зеленой футболке и джинсах с дырками на коленях. А вот темноволосый, золотоглазый Актеон отводил глаза. Он был в черной футболке и черных джинсах.

– Актеон, мне нужно много тебе рассказать, – как можно более мягким тоном произнесла Лидия. – Вам обоим.

Актеон взглянул на приемного отца, что сидел слева. На Давита. Тот был в темно-синей офицерской форме. Смуглокожий русал одобряюще закивал. У Лидии сдавило грудь. Когда-то она сделала выбор; точнее, выбора, по сути, не было.

Она посмотрела на Бренна. Его глаза светились внутренним огнем. Бесстрашный, бесшабашный. Прирожденный лидер. Такой взгляд у него был с младенчества.

– Теперь мы что, должны жить вместе с тобой?

Актеон тревожно посмотрел на приемных родителей. Лидию обожгло этим вопросом.

– Нет, – только и могла ответить она.

– В твоей жизни ничего не изменится, – успокоил Актеона белокожий, темноволосый Ренки. – Вы оба останетесь с нами. И потом, у вашей мамы есть неотложные дела.

Он был в синем комбинезоне корабельного врача.