даже жалела, что так сорвала всё… Но… он узнал её даже в чужом теле!.. Что это, если не⁈ Может, стоило остаться, и плевать на судьбу принцессы, судьбу воительницы, армии и государства — лишь бы иметь шанс быть не просто с ним рядом, но и обнимать, целовать, даже рожать детей от него пусть и сплошняком девочек… А Гюльдан пусть наслаждается царской роскошью, не жалко… Эх, не была бы она такой пьяницей, была бы возможность в тот миг подумать…

Блин, Злата с её дурацкими шуточками!..

Очень заметно пошатываясь, подошла Гюльдан. Вроде как она ещё приняла после всего этого. Чуть не упав, села на пол:

— Блин… Злата с её дурацкими шуточками!.. Ты на меня не в обиде, да⁈ — нет, её даже лёжа будет шатать! Когда принцесса была в ней, язык слушался только чудом. А сейчас? А она ещё продолжала:

— Ну, пожалуйста, скажи… или ты в обиде⁈

— Да нет, что ты, дурочка. Ни в жизнь! Тем более, сейчас…

— Ну и хорошо!.. Слюшай, а что, у тебя всегда так крылья болят⁈

Мацуко прислушалась к своим ощущениям:

— Нет, не болят.

— Да нет же, болят, когда сложенн…ны! Ой, до чего же я пьяная! Я… я, когда в тебе оказалась, первым делом подумала выпить, чтобы успокоиться, да вовремя вспомнила, как на тебя это действует… Ой, как же мне стыдно-о!.. Ты такая умная… Вот поверь, ты такая умная!.. Я тебя уважаю!

— Ладно-ладно… — Кадомацу подманила кого-то из хатамото, и отдала ему на руки разоткровенничавшуюся соблазнительницу.

А ведь она права — действительно, на Третью Принцессу алкоголь действовал угнетающе — она становилась жалостливой плаксой и нисколь не веселилась — её тянуло ко сну. А, будучи в теле Гюльдан, она чувствовала радость и веселье, правда пьяное… Интересное наблюдение… А вот и Злата ползёт. Тоже, что ли, извиняться⁈

— Извини, — ну, как угадала! А голос ужасно усталый: — Ты, я вижу, обиделась⁈

— В первый раз вижу, как ты извиняешься за свои шутки.

Нага, в ответ, очень внимательно посмотрела на неё:

— Ну… ты же сегодня именинница… Я хотела, как лучше, а вышло, кажется, что-то не так…

— Нет, что ты, я не обиделась нисколечко! Знаешь… Потом, наверное, это будет самым весёлым воспоминанием!

— Да уж… Чего-то я не видела на твоём лице радости…

— Ворчунья! Погоди, ещё появится!.. Ты чего, такая вялая⁈

— Перешутила.

— Пойдём, отдохнём. В следующий раз не в такую пьянь меня переселяй!..

— В том-то и была вся фишка!..

…Конечно же, она никуда не пошла отдыхать, а осталась с гостями. Метеа беспокоилась за неё — уж больно усталой выглядела, но постепенно, в течение праздника, к колдунье возвратилась обычная энергия.

А ведь обмен телами — штука сложная, насколько разбиралась в магии юная принцесса. До неё это спустя несколько дней дошло — а ведь вроде недавно в книге читала, что эта магия даже в ответственейшие моменты истории не всегда получалась, а тут — шутка… Ещё и дважды — туда и обратно. Да, о своей подруге зелёноглазая демонесса много не знала… И неудивительно, что та так устала — колдовство серьёзное, из тех, что во времена великих катаклизмов вызывают, — хотя, кажется, она начала повторяться в своих размышления… Да, усталость должна быть дьявольской… Перешутила, в самом деле…

…Гости собирались в другом углу атриума. Кадомацу, заметив это, встала, и, помахав рукой, пошла к ним, сопровождаемая почти незаметной Златой:

— Что же вы так от меня сторонитесь, а?

— Как же, госпожа Третья, все были у вас на совещаниях, знаем, как близко нужно держаться, когда вы в плохом настроении! — ответил чей-то весёлый голос.

— Да и ну? — она сложила руки на груди, обняв свой высокий бюст, сразу став из грозной победительницы врагов уютной, мягкой и домашней. Замедлила шаг, склонила голову, подумала: — Мне лично кажется, что у меня с настроением все замечательно. Что-то не так с лицом?

Бассейн был рядом, придерживая волосы, она заглянула, но мешавшаяся сзади Злата решительно оттолкнула её от воды и пихнула головой промеж крыльев в круг гостей:

— Да красивая-красивая, сама же села в сторонке! Иди ко всем!

Все рассмеялись. Тардеш о чём-то беседовал с Томинарой, (разумеется, и с Сидзукой тоже), Стхан опять полез приставать к Злате, а повеселевшая именинница подошла к безнадёжно опиравшейся о стену Афсане, почему-то бывшей в одиночестве.

— Где Азер⁈

Хрупкая суккуб была пьяна, но не так, как всегда, лишь настолько, чтобы огорчённо изгибать брови.

— Увела Гюльдан… Ей на сегодня хватило, — ответила она, выпячивая нижнюю губу.

— Постой, увела⁈ А где же господин Сакагучи⁈

Этот вопрос выбил слёзы из глаз хрупкой соблазнительницы:

— Да вот он! — яростно ткнула она подбородком, и, отвернувшись, обратилась к первому попавшемуся мужчине: — Господин Намура, до вас ведь не дошла очередь в Игре? Дайте, я вас поцелую. Ну, считайте, что выиграли. Сколько вы хотите, два, три?.. Нет, вы выиграли шесть! Раз… Что⁈ Ха-ха! Два…

Принцесса прошла мимо них и сделала знак Злате. Колдунья подняла голову, ничего не понимая, но подползла, и та ей шепнула: «Азер нет. Сакагучи» — этого было достаточно.

Праздник рисковал быть серьёзно испорченным, если встретятся начальник хатамото и командир авангарда. Если со стороны Мацукавы трудно ожидать чего-то возмутительного — даже Сакагучи имел неоднократные возможности убедиться в том, что раскаялся он искренне, то вот сам господин Сакагучи… Ведь бывшего предателя он так и не простил. И вечно пытался как-то задеть генерала, ладно, что тот не замечал — а если ссора начнётся на празднике, случай уже будет не замять, иначе Макото Мацукава просто потеряет лицо. А драка таких воинов неизбежно закончится, либо потерей отлично полководца, либо — отличного телохранителя…

… Конечно, самое разумно было их вовсе не приглашать, таких задиристых и неуживчивых, или обойтись одним из них — но Мацукава брал этот город, было бы просто неблагодарно со стороны принцессы обойти его вниманием, да и Злата сказала, что Тардеш не придёт, если Мацукавы не будет. А Сакагучи — он же её телохранитель, спасал её сотни раз, да и ради Афсане следовало. Да и честно сказать — самой принцессе этот угрюмый молчун был симпатичен. С кусочками её кожи на лице… Поэтому они с нагой и Азер разработали целую схему с картами и диспозициями, как