Бальзак – Зюльме Карро: «Надо вам сказать, что я погружен в неимоверный труд. Я живу как заводная кукла. Ложусь в шесть или семь часов вечера, вместе с курами; в час ночи меня будят, и я работаю до восьми утра; потом сплю еще часа полтора; затем легкий завтрак, чашка крепкого кофе, и я вновь впрягаюсь в упряжку до четырех часов дня; затем у меня бывают посетители, или я сам куда-нибудь выхожу, или принимаю ванну; наконец я обедаю и ложусь спать. Такую жизнь мне придется вести целый месяц, в противном случае невыполненные обязательства поглотят меня. Доходы растут медленно, а долги неуклонно увеличиваются. Правда, ныне я уверен, что у меня будет большое состояние, но надо набраться терпения и работать еще года три…»{275}

Хороша слава! И всё же чем бы ни занимался Бальзак, его мысли постоянно заняты Евой (так теперь писатель называл Эвелину). Их переписка не прекращалась. Навязчивая мысль жениться на Ганской не давала Оноре покоя.

И всё же ему как-то фатально не везло. Оноре понимал: как писатель он обрёл небывалый успех. Книги Бальзака издавались массовыми тиражами как во Франции, так и за границей. Приятнее было другое: его сочинения не только читали – о них судачили, спорили, ссорились; из-за них… даже сходились в драках. Творчество писателя не оставляло равнодушным – оно будоражило! Сам автор с некоторых пор стал невероятно популярным.

«Сельский врач» воодушевил романиста. «Вы рассчитываете написать рассказ, – пишет Бальзак знакомому поэту, – но в конце концов идете дальше, чем собирались, как все великие умы, которые (простите мне сравнение) всегда расширяют дыру, через которую они проходят, из-за своего огромного размера»{276}. Это больше о себе. Начав с небольшого рассказа, Бальзак, увлёкшись «расширением дыры», довёл повествование до большого романа.

Здесь собрано всё: философия, религия, история. По мнению самого автора, «Сельский врач» явно удался, причём настолько, что его можно было смело выставлять на Монтионовскую премию[94]. В душе Бальзак очень надеялся на её получение. Размечтавшись, он намеревался потратить премиальные на великолепный памятник в Шиноне обожаемому им Франсуа Рабле. Столь широким жестом Оноре хотел выразить благодарный поклон своему гениальному соотечественнику.

3 сентября 1833 года роман поступает в продажу. Оставалось лишь сорвать денежный приз.

Из письма Зюльме Карро: «Вы прочтете это восхитительное творение и поймете, что было со мной. Клянусь честью, теперь я могу мирно умереть, я сделал для своей страны великую вещь. На мой взгляд, эта книга стоит больше всех принятых законов и выигранных сражений. Это – Евангелие в действии»{277}.

Тем не менее обстоятельства раз за разом ополчались против него. С премией вышла большая неприятность. «Сельский врач» озадачил критиков. Роман с их точки зрения оказался слишком сложным, противоречивым и не очень понятным. Что хотел сказать автор? Он вообще католик? И патриот ли? А как быть с нравственностью? В сочинении Бальзака тугодумы-критики столкнулись с множеством непростых вопросов. Благо все эти непризнанные «гении от литературы» были прекрасно наслышаны о гордиевом узле, который, как известно, следует разрубать.

И они «разрубили». Первую премию с минимальным перевесом присудили детской писательнице Уллиак-Тремадёр[95], написавшей нечто примитивное под названием «Маленький горбун». Решение «очкариков» оказалось для Бальзака болезненной пощёчиной.

Дочь наполеоновского генерала, пленённого русскими и отсидевшего в рижской тюрьме, Софи Уллиак-Тремадёр была одержима графоманией, а истинное призвание прозаика ей удалось проявить в рассказах для детей. И вот такой отдать Монтионовскую премию?! Бальзак негодовал! Эти академики, по-видимому, окончательно рехнулись…

Но после драки руками не машут; возмущаться можно было сколько угодно. В любом случае, премиальные на памятник Рабле просвистели мимо, оказавшись в руках переводчицы средней руки. Куда катится мир?..

* * *

Однако на этом треволнения Оноре, увы, не закончились.

Это перед г-жой Ганской Бальзак старался пустить пыль в глаза, изображая из себя этакого паиньку (чем удивил даже Эвелину). «Уже три года я живу целомудренно, как юная девушка».

На самом деле, как мы знаем, паинькой наш герой вовсе не являлся, изменяя женщинам, с которыми состоял в близких отношениях, направо и налево. Иногда распутство загоняло Оноре в настоящий тупик.

Загнало и в этот раз, сразу по приезде из Швейцарии. Вернувшись в своё уютное «гнёздышко» на улице Кассини, усталого путника вместо отдыха ожидало нечто иное, из ряда вон выходящее. Вернее – некто, по имени Мария-Луиза-Франсуаза Даминуа, она же Мария дю Френе: 28-летняя очаровательная милашка, с которой он вволю повеселился незадолго до своей швейцарской поездки. Это «наивное существо», «упавшее на него, как цветок с неба», походило на нежную кошку.

Из письма Бальзака Марии: «Имя ваше, имя той, чей портрет – лучшее украшение этого труда, да будет здесь как бы зеленой веткою благословенного букса, сорванною неведомо где, но, несомненно, освященною религией и обновляемою в неизменной свежести благочестивыми руками во хранение дома»{278}.

Строки змея-искусителя. И это ещё одна маска – маска Бальзака-соблазнителя.

Всё бы ничего, если б не одно «но»: в этот раз «цветок с неба» оказался беременным. Оноре, конечно, сильно удивлён, но отпираться, право, было как-то неприлично. Изобразив радостную мину, он чмокнул милашку в щёку и воскликнул:

– Я несказанно рад! Надеюсь, Мари, ОН наш?

– А как же! – вскричала, удивившись, женщина. – Ты разве сомневаешься?

– Ничуть, – не моргнув, соврал он. – Мне почему-то кажется, это будет маленький Оноре…

– Обещаю, – захлопала в ладоши Мари.

Однако с обещанием ничего не вышло, вернее, со второй его частью относительно «маленького Оноре». Ибо в июне 1834 года Мария дю Френе родила очаровательную дочку, получившую имя Мария-Каролина[96]. В благодарность Бальзак посвятил матери своего ребёнка новый роман «Евгения Гранде» («Eugénie Grandet»), на первой странице которого написано: «Марии». Ну а сама героиня романа, как отмечали современники, по описанию очень походила на ту, с которой у Оноре когда-то была страстная связь, закончившаяся рождением дочери, от которой, к слову, отец никогда не отказывался.

* * *

Между тем неприятности сыпались одна за другой. Издание книг требовало терпения и выносливости, а «партнёры», как уже говорилось, раз за разом вставляли палки в колёса.

В июле 1833 года издатель Луи Мам начинает против Бальзака судебный процесс, требуя за задержку рукописи «Сельского врача» денежного возмещения в размере 3000 франков. Правда оказалась на стороне истца, по причине чего романист очень рассердился, открыто назвав издателя «палачом, требовавшем своего фунта мяса». После