И когда Седой Волк повел свой народ в Степь, спасаясь от войск набирающей силы Империи, он запечатал все проходы.

Остался лишь Северный проход, открывающийся из Степи на Ярмарочное плоскогорье – единственный известный проход в Степь из Империи.

Больц и его командиры думали, что им удалось обнаружить другой путь – но это оказалось грандиозной ловушкой, похоронившей весь Особый эскадрон.

Многие имперцы имели возможность наблюдать Наружный Запор Северного прохода.

Издалека.

Его было хорошо видно с Ярмарочного плоскогорья, где встречались для торга северные и южные купцы.

Легенды гласили, что когда Народ Волка бежал в Степь, то Седой Волк своей божественной силой поднял Наружный Запор. И каждый, кто видел эту колоссальную стену, не сомневался в ее божественном происхождении. Людям – ни тогда, ни теперь, – подобное было ни под силу.

Седой Волк, несомненно, был богом. Возможно, величайшим после Единого, Создателя Мира. И почему Единый мирился с существованием такого противника и, тем более, позволял Детям Волка творить бесчинства на территории поклоняющейся ему Империи – имперцам было непонятно и обидно...

Монструозная преграда из черного плавленого камня перегораживала Долину Народа от одного горного хребта до другого.

Высота ее была такова, что самые прочные штурмовые лестницы ломались под собственным весом, не достигнув и половины расстояния до нижнего края бойниц.

Империя раз за разом пробовала захватить эту твердыню, оскорбительную в своей неприступности, прячущую за своим каменным телом работорговцев и бандитов, ненавистных Степных Волков.

Но уже много столетий этот воплощенный в камне афронт раз за разом плевал в лицо лучшим армиям, которые могла выставить Империя.

Кроме высоты стены и мощности единственных узких ворот, Наружный Запор имел дьявольски сложную конструкцию, которую не удавалось повторить человеческими руками.

Гладкая, как стекло, каменная поверхность изгибалась вогнутой линзой, так что недосягаемые террасы боевых галерей нависали над основанием стены. Горсть гальки, брошенная с такой высоты, могла проломить лучшие шеломы и доспехи целого взвода.

Черные, как и стена, каменные надолбы не давали подвести к стене штурмовые башни.

Двойные ворота были укреплены особо.

Предвратное укрепление выглядело как две параллельные изогнутые каменные галереи, соединяющие извилистый путь между первыми и вторыми вратами. Логично было предположить, что войско, взявшее первые ворота, встретит град стрел и метательных снарядов. Ширина прохода с трудом пропускала пароконную повозку и четырежды рассекалась массивными решетками.

Эти подробности были известны от болтливых южных купцов.

Империи пока ни разу не удавалось взять и первые врата...

***

С другой стороны Долина Народа отгораживалась от Степи Внутренним Запором. Об его устройстве было известно еще меньше, чем о внешнем.

Купцы говорили, что ворота, открывающиеся в Степь, распахиваются будто в дикой скале, и путь в каменном туннеле занимает столько времени, что глаза людей успевают привыкнуть к мраку.

Но те же самые халифатские купцы утверждали, что Запоры кажутся маленькими тому, кто видел твердыни, поставленные Седым Волком у южного входа в Степь, на берегах пенящейся Белой Змеи, впадающей в море.

Они называли их Волчьими Клыками.

И сейчас Больц смотрел на два чёрных клыка, вонзившихся в облака – и это не было фигурой речи: ползущие от моря в сторону жаждущих песков тучи укутывали плотной пеленой верхушки грандиозных строений, скрывая их от человеческих глаз.

Караванная дорога шла по правому, каменистому берегу извилистой Белой Змеи и упиралась в правый – западный – Клык. У подножия левого – восточного – Клыка, лежала удобная бухта, вмещающая одновременно не более одной руки кораблей. Здесь караваны грузились и отбывали в Дерзкий, видимый на горизонте.

Порт Дерзкого был одним из крупнейших в Мире. По сути, все побережья острова было одним сплошным портом из множества маленьких бухт и бухточек.

Между правым и левым Клыками, на цепях, толщиной в туловище человека, висели мосты, выглядящие изящными и ажурными. Но по ним двигались в несколько рядов повозки и люди...

Узкое глубокое русло Белой Змеи, стиснутой отвесными скальными берегами и основаниями Клыков, было здесь шириною в два полета стрелы.

***

Несколько дней разведчики вглядывались в жизнь, бурлящую промеж Волчьих Клыков, ища возможность проникнуть на корабль, идущий в Дерзкий.

И приходили в отчаяние, не видя ни единого шанса.

Несколько дней разведчики наблюдали непрерывное движение сотен повозок, везущих из Степи рабов, рабов, рабов...

Караван двигался за караваном и в каждом – лишь стоящие на повозках клетки с женщинами и детьми. Создавалось впечатление, что других товаров в караванах просто нет. Только имперские рабы. Число рабов приводило в ярость, их тихая покорность – в ужас.

Разведчики приходили в исступленное бешенство от невозможности помочь кому-то из них. Но особую ярость испытывал Больц, воочию увидевший халифатскую «торговую схему», о которой рассказывал ему наставник: «В Империю легкие и маленькие товары – роскошь, специи, редкие ткани. Из Империи в Степь – зерно и золото. Зерно в Степь. Из Степи - имперские рабыни».

Благодаря «нейтральным» халифатским купцам, Империя кормила Степь, а Степь поставляла имперских рабов Халифатам. А купцы наживались на этом.

И видя непрерывный поток рабов, разведчики медленно наливались ядовитой бессильной яростью...

***

Возникшее препятствие казалось непреодолимым.

Острый, как лезвие клинка, отрог восточного хребта упирался прямо в глухую черную стену цитадели, и не было ни одного шанса добраться по гладкой поверхности к ближайшей крестообразной бойнице. И даже если достигнуть её – как туда пропихнуть старшину Бэсиера?

Так что этот путь Больц отбросил сразу.

Полверсты продуваемого и просматриваемого скального гребня, глухая стена, недосягаемая бойница. Без шансов.

Единственная радость – степняки пренебрегают патрулями, довольствуясь наблюдением из бойниц Клыков и контролем ворот.

Здесь, в своих землях, Степные Волки чувствовали себя в полной безопасности. Поэтому караваны, идущие из Степи, почти не подверглись проверке. Больц заметил это по тому, как быстро пришедший из Степи к западному Клыку караван оказывался на подвесных мостах.

А вот караваны, выгружавшиеся в бухте у подножия восточного Клыка, проверяли неторопливо и подробно. Повозки втягивались в твердыню медленно-медленно...

Но никакой пользы от этого знания Больц не видел.

Напряжение копилось и, пожалуй, впервые с начала их тяжкого пути они все вышли на самый предел.

Трудности пути спаяли горстку разведчиков и закалили их, но зрелище потока рабов и неприступность твердынь грозили взрывом в группе. Терпению людей всегда есть предел, даже если они закаленные воины. И не важно, как долго и трудно пришлось