Поэтому в долинах кипела жизнь: есть вода, есть растительность. Птицы, ящерицы, горные козлы. Хищники.

Все это годилось в пищу.

***

На вечернем привале зашел разговор о выборе маршрута.

И хотя разведчики – по воинской своей специальности – хорошо читали и составляли кроки, общего представления об устройстве Мира за пределами Империи у них не было. В Империи традиционно мало интересовались тем, что происходит за ее границами.

- Вот смотрите, - вахмистр обугленной палочкой нарисовал на гладком камне нечто, похожее на кривое яблоко. – Это Степь, окруженная горами.

- Вверху, - у яблока появился толстенький черенок. – Долина Народа и Северный Проход, перед воротами которого проходит Ярмарка, от которой берет начало Ярмарочный тракт.

- Мы сейчас примерно вот здесь, на восточной стороне, - на боку «яблочка», на расстоянии примерно четверти от черенка, появилась жирная точка.

- Внизу, - на рисунке появилось несколько черточек, - кольцо гор разрывается устьем Белой Змеи – реки, вытекающей из самого сердца раскаленной пустыни. Не спрашивайте меня, как это возможно – река в сердце раскаленной пустыни. Все это – по рассказам южных купцов, которые приходят торговать на Ярмарочное плоскогорье. У устья реки, в море, лежит укрепленный остров-порт Дерзкий – столица пиратов и разбойников. Там делают остановку корабли южных купцов, идущие в Империю - запастись водой и провиантом, подкупить товаров, иногда - добрать команду. Нам надо выйти туда.

- А почему нам не попробовать выйти отсюда прямо на побережье, раз уж нам все равно пересекать горы? – включился в обсуждение старшина Бэсиэр. – Так может и дорога выйти покороче, и незачем будет соваться в пасть к пиратам?

***

Старшина отдельного эскадрона, мастер-сержант Волдугур Бэсиэр, однозначно заслуживает нескольких слов.

Высокий, крупный и широкоплечий, мастер-сержант имел круглую веснушчатую физиономию с тяжелыми щеками, отвисающими, но еще не превратившимися в брыли. Так и тугой животик явно выпирал, но не переваливался через ремень.

Лицо, с постоянной складкой между бровями и нахмуренной миной предельно занятого человека, которого отвлекли от важнейших дел, имело странную особенность – даже гладко выбритое, выглядело так, будто поросло кустиками рыжей щетины. Недоброжелатели говорили, что выражение лица, с которым обычно разгуливал старшина, напоминает морду медведя, которого отвлекли от поедания спелой малины.

Наверняка были люди, которым доводилось видеть радостную улыбку мастер-сержанта Бэсиэра, но, видимо, никто из бойцов и офицеров эскадрона к этой категории не относился.

Рядовые кавалеристы, нарвавшись на привычную улыбку старшины, вспоминали все свои прегрешения, совершенные с ранних детских лет, начинали готовиться к встрече с Единым, и жалеть о том, что родились на свет.

Старшина Бэсиэр прочно держал в больших веснушчатых руках хозвзвод эскадрона, а также был осведомлен обо всем, что доходило до слуха офицеров или не доходило. В большинстве случаев именно он и решал: что офицерам надо знать, а от какого знания их лучше избавить. Контролируя таким образом множество незримых нитей человеческих отношений, старшина автоматически становился человеком всем очень нужным и, несомненно, весьма уважаемым.

Все вышесказанное не мешало старшине Бэсиэру абсолютно искренне печься об интересах службы в целом и эскадрона в частности, поддерживать хозяйство и дисциплину в казармах на высочайшем уровне, и пользоваться несомненным авторитетом.

Вот и в секрет он напросился исключительно потому, что не мог сидеть в обозе во время первого боестолкновения эскадрона со степняками…

Что касается остальных наших героев, то это – вахмистр «медвежьего эскадрона» полный лейтенант Адалард «Bolz/Больц» Стребен, невысокий крепыш с загорелой бритой головой и пышными пшеничными усами.

Небольшой шрамик на левой брови создает впечатление, что он вот-вот подмигнет. Ему идет двадцать пятый год и ему уже доводилось терять друзей в скоротечных схватках и засадах. Отсюда горькая складка между бровями, которые белесыми штрихами на смуглой коже оттеняют не по годам колючий взгляд.

Разведчики-рядовые были одинаково молоды – лет 18-19 и выбраны вахмистром за выносливость и цепкость.

Один - чернявый, быстрый и жилистый как ящерка, с неподвижным и маловыразительным лицом, Карл Лацис, отлично показал себя в этом походе как скалолаз, хотя ранее гор практически не видел. Был исполнительным, но безынициативным и слегка туповатым.

Больца при общении с ним не отпускало впечатление, что Лацис специально прикидывается дурачком - ну не может человек, столь быстрый в движениях, быть тугодумом. И именно Лацис первым сорвался в истерику, моментально поняв весь ужас ситуации, в которой оказалась горстка разведчиков.

Второй – крепыш по имени Оскар Дра – был похож на мячик: такой же подвижный, тугой и кругленький.

Оскар был буквально влюблен в своего героического вахмистра, а уж его отца - легендарного "Сотника" Стребена – почитал как фигуру божественную. Поэтому взирал на Больца своими светло-серыми глазами с истинным обожанием и приоткрытым ртом, а приказания бросался исполнять вприпрыжку.

***

Больцу совсем не хотелось вступать в спор со старшиной Бэсиером, но если сейчас поступиться авторитетом, то маленькая группка бойцов может полностью утратить управляемость. А это – смерть для всех.

Осуществить дерзкий замысел, который только начал оформляться в голове Больца, группа еще могла. Одиночка был обречен на гибель. И поэтому позволить группе расколоться было категорически нельзя.

В училище не преподавали такие предметы, но Больц это чувствовал. Именно это чутье – на превращение коллектива в единый организм – и называют «командирской жилкой». А вовсе не командный голос, выправку и желание отдавать приказы.

Здесь и сейчас, вдали от Империи и на шаг от смерти, традиционная субординация ничего не стоила, и личный авторитет старшины мог перевесить лейтенантские погоны Больца. Но у вахмистра были еще знания и умения. И вот это надо было доказать сейчас, раз и навсегда.

- Нет, старшина, - голос Больца остался спокойным. - Мы не пойдем к побережью. Это бессмысленно. Корабли, идущие из Дерзкого в ближайшие порты Империи, берут с собой воды на три-четыре месяца. До самых границ Империи нет ни одной бухты, ни одной якорной стоянки. Отвесные скалы обрываются сразу в бездну, до дна которой не достают якоря...

- Откуда Вы это знаете, лейтенант? - в словах старшины не звучало желания спорить, и Больц слегка успокоился.

- Так рассказывают купцы.

- Вы сами разговаривали с ними?

- Разговаривал. Но благодаря батюшке моему, воспитателем у меня и у братьев был такой южный купец. Не угодил он своему шейху, и