потому выговорил: – Есть предположение, что в момент аварии именно сын управлял машиной, и синьор Аньери просит господина Башлыкова как о личном одолжении немедленно выехать к месту аварии, разобраться и при необходимости предпринять все возможное, чтобы по отношению к сыну не были предприняты, – он замешкался, договорил: – крайние меры.

Услышанное меняло все расклады. Башлыков, ошалевший от открывшихся перспектив, пообещал немедленно отложить все дела, выехать на место, разобраться и – через своих людей в прокуратуре взять ситуацию под контроль. Чего не сделаешь для дорогого компаньона!

От такой фамильярности Аньери поперхнулся, но смолчал.

С этой информацией Семён дозвонился до Лапина. Лапин об аварии у поста ГАИ уже знал и, в свою очередь, поделился новостью, ещё более оглушительной, – при столкновении с финским большегрузом погиб Анатолий Земский.

Трубка едва не выпала из руки Башлыкова. Земский, всесильный Земский погиб! То есть его больше нет. В смысле – вообще.

Но раз так – невозможное становилось возможным. Гибель Земского полностью меняла расклады. Все прежние комбинатовские дружки во главе с Горошко оставались на своих местах. А стало быть, открывается дорога для возвращения на «Химволокно». Да ещё с совместным предприятием на плечах. А значит, появляется что предложить для сотрудничества транснациональной корпорации. Если, конечно, всё грамотно выстроить.

Башлыков бросился в машину. Всю дорогу он перебирал варианты, просчитывал возможные схемы.

Когда въехал в город, решение вчерне сформировалось. Ещё через полчаса вдвоём с Лапиным они входили в обком комсомола, где их поджидал управделами Роберт Баулин. События развивались стремительно. Последовали несколько диалогов, перевернувшие ситуацию.

Диалоги

Баулин и Девятьяров

Робик ворвался в кабинет первого секретаря.

– Надо отмазать шофёра фуры, – с порога залепил он.

Девятьяров глянул на брата исподлобья, остужающе:

– Никак, опешил? Во-первых, здесь тебе не прокуратура, а во-вторых, весь город уже знает…

– Что знает или чего не знает ваш город, мне по фигу метель, – не сбавил напора Баулин. – А только если этого парня спасём от тюрьмы, схватим его папашу-миллиардера за усы и будем держать, пока он не подпишет контракт на самых супер-люпер условиях.

– Обком партии никогда не допустит причастности к фальсификации, – ответил Девятьяров, уже хладнокровнее. – А отец? Если в этой ситуации он надавит на прокуратуру!!.. Кто-то да шепнёт! Его карьера закончится.

– Так порешай сам! Тем более батя сейчас в Москве.

– Вот видишь!

– Но кабинет-то свободен! Димон! Такого шанеца подняться враз на большие «бабки», может, вовсе не будет. А Москва как раз подопрёт. Этого Аньери обхаживает наш МИД. Потому что это соцпартия, премьер. Это Италия! Это российский партнёр, на которого делается ставка на выборах. Не поможем мы, Москва сама всё ему поднесёт, как ему надо. Только уж без нас. Да и тебе не придётся напрямую подставляться. Никто ж не говорит, чтоб вовсе отмыть этого пацана, раз уж вляпался. Но существуют же всякие дружба народов, гуманизм, индивидуальный подход к человеку, прочие ля-ля. Уж тут-то круче тебя никто не навертит. Обставишь всяко-разно обтекаемо, как умеешь. Вроде ничего не сказал, а все всё поняли. А у облпрокурора, между прочим, пенсия на носу. А значит, всё влёт словит. Главное, Аньери этот к ночи прилетает. Представляешь, если у нас в кармане морковка будет, мы ж его тут же на поводок возьмём. И через это на крупнейший химический гигант страны войдём! Комбинат-то ныне, считай, безнадзорный. Да для него ж это самого в кайф. Ты послушай, чего я по деньгам прикинул. Да с такими деньжищами я тебя самого хоть в Генсеки втащу.

Искуситель навалился на стол, зашептал сбивчиво, брызгая слюной. Девятьяров поначалу брезгливо отклонился. Потом и уклоняться перестал, сам захваченный перспективами.

Девятьяров и прокурор Поплагуев

К концу рабочего дня прокурор области Поплагуев, срочно вызванный в обком партии, был приглашён в кабинет первого секретаря. С чем вызван, Поплагуев не сомневался, – гибель Земского обсуждалась по всему городу, – от кабинетов до пивных. А вот чего именно захочет от прокуратуры обком, было неясно и заставляло беспокоиться.

Самого Серафима Баулина в кабинете не оказалось (с утра выехал в ЦК), а вместо него, к некоторому разочарованию старого прокурора, его встретил первый секретарь обкома комсомола Девятьяров. Впрочем, родство обоих секретарей для прокурора области тайной не было, потому понимал, что действует Девятьяров как доверенное лицо своего отца.

– Прошу, Михаил Дмитриевич! – Девятьяров скупо, делово улыбнулся, усадил за журнальный столик, подсел сам. – Товарищ Баулин вызван в ЦК, так что разговор поручено провести мне. Разговор настолько доверительного свойства, что Серафим Евгеньевич предпочел раньше времени никого из посторонних пока не посвящать.

Он построжел:

– Обком чрезвычайно озабочен. На комбинате и в городе известие о гибели Анатолия Фёдоровича Земского и секретаря парткома Оплетина вызвало сильный резонанс. Есть ли у вас чёткое представление о механизме аварии?

Он скосился на замешкавшегося Поплагуева:

– Обком не сомневается, что прокурор области взял расследование такого масштаба под личный контроль.

– Взял, конечно, – неохотно подтвердил Поплагуев. Опытный аппаратчик, в формулировке вопроса он уловил опасность.

– И – вкратце?

– Если коротко, – гололёд, финский большегруз повело на встречную полосу, где как раз из Москвы возвращалась комбинатовская «Волга». Водитель «Волги», пытаясь избежать столкновения, резко ушёл вправо. Машину выбросило в глубокий кювет. А там – точнёхонько в сосну.

– То есть для вас вопрос виновности очевиден? – аккуратно уточнил Девятьяров.

Поплагуев насторожился.

– Вопросы виновности у нас окончательно устанавливает суд, – уклонился он от прямого ответа. – Но предварительно всё сходится на водителе финской фуры… Да он и не финн, собственно…

– Именно! – с нажимом перебил Девятьяров.

Прокурор сбился.

– Я спрашиваю, – произнёс Девятьяров. – Вы уверены, что виновник аварии – водитель трейлера? Ведь прямого-то столкновения не было. Сами же говорите, – гололёд. Может, никто и не виноват?

– Но два трупа, – аккуратно напомнил Поплагуев. – И потом за рулём, как выяснилось, был итальянец – сопровождающий, вообще не имеющий права на вождение тяжелогрузов.

– В том-то и дело, – непонятно произнёс Девятьяров. Помолчал тяжко. – Вот что, Михаил Дмитриевич. Чужих здесь нет. А мы с вами старые знакомцы. Вы руководитель областного уровня, номенклатура. А значит, не только правовед, но и политик. Ситуация создалась щекотливая, требующая и правового, но и безошибочного политического реагирования. И партийные органы как никогда нуждаются в вашем партийном чутье.

«Господи! Да заговори ты, наконец, по-человечески!» – взмолился про себя прокурор. Внутри его нехорошо заныло. Многоопытный функционер, услышав про партийное чутьё, он понял, что его тянут куда-то вкривь. А вот для чего и в какую сторону предложат повернуть, оставалось неясно.

– Дело в том, – Девятьяров, подчёркивая особую доверительность, положил ладонь на кисть Поплагуева. С удовольствием почувствовал, что рука подрагивает. – Итальянец, который был за рулём трейлера, – не кто иной, как сын господина Аньери, крупного бизнесмена, доверенного лица премьер-министра Италии и большого друга нашей страны. На предстоящих выборах партия социалистов выступает в блоке с коммунистической партией Италии.