человечества наши народы воссоединятся!

Антон задумался. Природный катаклизм в 1966 году? Кажется, землетрясение в Ташкенте. Но это же Средняя Азия, тысячи километров отсюда! Не может быть, чтобы подземная железная дорога простиралась так далеко?

Он хрипло произнес:

— А если я не хочу жить вечно? Я может быть, хочу нормально умереть… в свое время. Ваш мир построен на энергеле, вы держитесь за него, как утопающий за соломинку. Но что произойдет, если энергель исчезнет? Я знаю, что с этим веществом что-то происходит…

— О, это всего лишь выдумки и профанация! — перебил его старик. — Энергелий вечен, как вселенная… Да, он иногда ведет себя скверно, шалит, как малое дитя. Я знаю, как его успокоить.

— Я думаю, что вы врете, — хмуро сказал он. — Вам, конечно, удалось прожить довольно долго. Хотя… стоит оно того? Мне кажется, ложь и предательство — слишком большая цена, которую вы заплатили за то, чтобы вечно лежать в этом вашем растворе.

Старик вперил в него взгляд белых глаз.

— Значит, ты обо всем знаешь? — медленно спросил он. — И как же ты догадался?

— Просто случайная мысль… Она пришла мне в голову, когда я рассматривал статую Чурилова. Вы знаете, как в Римской империи экономили на памятниках? Высекать целый памятник дорого, а императоры часто менялись, поэтому практичные римляне придумали статуи со съемными головами. При смене императора старую голову откручивали, а на ее место ставили новую, что обходилось дешевле. В общем, вся эта история с самого начала казалась мне сомнительной. Вот я и решил проверить. В тот момент терять было нечего… Тогда я написал вам: «Я знаю, кто вы».

— Ловко… — произнес старик. — Да, поначалу я не хотел вас впускать. Слишком велик риск. Но твое сообщение меня заинтриговало. Я давно пришел к мысли, что мне нужен помощник. Молодой, здравомыслящий, с амбициями, без этого тягостного пессимизма… Здешние мне не подходят, они избалованы и чересчур погружены в науку. Ты думаешь, что оказался здесь по воле случая? Кхе-кхе… Я знал, что в один прекрасный день здесь появишься ты.

Антон застыл. Ему вдруг припомнились странные сновидения. Неужели старик обладал способностью навевать эту жуть?

— В этом мире все имеет свою причину, — продолжил старик. — Твое появление — это знак. Ты простодушен, но умен и проницателен… Вместе мы свернем горы! Неужто ты намерен всю жизнь сочинять свои программы-эпиграммы, угождать низкой черни? А что до твоих желаний, так ты же сам явился сюда, чтобы насладиться идиллией, разве не так? Чем тебе не идиллия, дружок?

Антон открыл рот, но старик не дал ему произнести ни слова.

— Ну, хватит уж пререкаться! — добродушно сказал он. — Кто тебя спрашивать-то будет? Решение принято. Ты меня еще по гроб жизни благодарить будешь, кхе-кхе…

Позади послышались легкие крадущиеся шаги. Антон не успел повернуться, как почувствовал быстрый укол в шею, словно комар укусил. Мышцы сразу одеревенели и по телу расползлась теплота. Он уже не мог произнести ни слова, но слышал, как кто-то деликатным басом произнес совсем рядом, почти у самого его уха:

— Надеюсь, ваше сиятельство, наш юный друг не слишком вам докучал?

Глава 25

Идеальная пара

Он очнулся от жгучей боли. Голову ломило, а язык еле помещался в пересохшем горле. Чем они его так? Он лежал на плоской поверхности, а ремни стягивали руки, ноги, туловище, и даже лоб и подбородок. Ни говорить, ни свободно шевелить головой он не мог, а дыхание было трудным, словно кто-то уселся ему на грудь. В его поле зрения попала часть зала, где маячила чья-то спина. Он скосил глаз и увидел человека. Тот сгорбился над лабораторным столом, темные запавшие глаза его лихорадочно блестели над марлевой повязкой. Сконцентрировавшись на своем занятии, человек то и дело нервно мотал головой и отбрасывал с лба жирные петли волос. Капля пота скатилась по впалому виску. Одной рукой он орудовал пинцетом, а другая рука покоилась в прозрачном контейнере, где бурлил раствор жгучего янтарного цвета.

Антон закрыл глаза, потом открыл снова. Практически, это единственное, что он мог делать. Не в силах оторвать глаз, он напряженно следил за быстрыми движениями пинцета.

Страдальчески морщась, парень подцепил из стеклянного контейнера нечто, в чем Антон с ужасом признал фалангу указательного пальца с ногтем, и сосредоточенно принялся прилаживать обрубок к руке. Удивительное было не только в том, что на его глазах фрагменты непостижимым образом сошлись, словно склеенные. Больше всего Антона поразил тот факт, что все остальные пальцы руки уже были на месте. Отрезанные пальцы восстановились, словно никто их и не отрезал ржавым секатором. Как это может быть?!

Неожиданно парень зашипел от боли, и в следующую секунду обзор закрыла широкая спина Велесова-старшего.

— Вот тебе, Филенька, и наука, — услышал он благодушный бас. — Кустарщину лепишь. Афферентный нейрон не строптивый жеребчик, чтоб за поводья его дергать когда вздумается.

— Папа, я уже объяснял, — прозвучал резкий ответ. — Суть проблемы не в блокаде рецептора как такового. Налицо принципиально новый подход к проблеме сохранения гомеостаза…

Несколько секунд длилось молчание, затем бас промурлыкал:

— Ну что ж, похоже, что шов близок к идеальному… Не исключаю, что в части методологии придется с тобой согласиться…

Спина развернулась и из-под кустистых бровей на Антона воззрился черный глаз.

— Ага, вот и очнулся наш юный друг! Как изволили почивать?

Он склонился над ним и Антон почувствовал исходящий от него запах мыла и спирта. Затянутый в латекс палец прикоснулся к его щеке.

— Эге, батенька. Да вы у нас охладели, как покойник… — озабоченно произнес он. — Нарушение периферического кровообращения или… сердечно-сосудистая шалит? Как вы себя чувствуете, вообще?

Антон яростно замычал и задергался, вложив в этот звук то несказанное возмущение, которое испытывал. Экая подлость — заткнуть человеку рот, а потом спрашивать его о самочувствии…

Глядя на его судороги, человек в халате одобрительно покивал головой.

— Чудно-чудно… Можно с уверенностью констатировать, что мышечный тонус восстановлен… рефлексы нижних и верхних конечностей в норме. Головка побаливает? О, это всего лишь побочный эффект. Чтобы подготовить вас к операции, мы ввели вам препарат, вызывающий кратковременный паралич. Для нашего и вашего спокойствия. Вы же такой нервный молодой человек! Могли бы доставить нам немало неприятностей…

Придирчиво перебрав в руке несколько ампул, он выбрал одну, отломил кончик, наполнил шприц и прыснул струйкой.

— Ах, какое тело, — со вздохом сказал он. — Прямо таки выдающееся! Завидую вашей выносливости! Олимпийское здоровье… Вместе с едой вы получили дозу снотворного, от которой свалилась бы лошадь. Старый добрый способ! Но похоже, молодой организм справился с нагрузкой. Как вам