Через некоторое время бросаю взгляд на свои часы. Он уже сорок минут пыхтит. Вижу, как он тянется руками к моей шее, и говорю:

– Не надо! У меня астма.

Будь я поближе к городу, пошла бы домой пешком.

Под поясницей жесткое сиденье, артрит разыгрался, дышать все труднее. Я уже плакать была готова, но держалась, чтобы он не увидел. Некоторых парней это заводит, и они могут быть опасны. Не пойми меня неправильно, я умею хорошо драться. Парень в Рочестере укусил меня за сиську, и я колотила по нему чугунной сковородкой, пока не решила, что он помер. Когда мне было семнадцать, в нью-йоркском отеле «Плаза» парень накачался амилнитратом и впал в бешенство, тогда я оглушила его лампой. Другого ткнула ножом в ногу, чтобы выбраться из его машины.

В общем, если что, легко бы Митч не отделался. Но с ним мне пришлось нелегко. Он вел себя пугающе странно, до жути. То был готов поделиться яблоками и картошкой, то вдруг рассвирепел.

Через некоторое время боль в спине стала невыносимой, и я начинаю:

– Послушай, милый…

Он перестает давить и так сердито спрашивает:

– Ты кто, черт возьми, такая? – Смотрит мне прямо в лицо, а голос злобный. – Из этих сучек, бип-бэм, спасибо, мэм? – И толкает меня в грудь.

А я себе говорю: ну вот, это он и есть, душитель, и ты следующая. Так что возьми себя в руки и дай ублюдку понять, что ты можешь с ним справиться.

– Нет, милый. Я же говорила тебе, что не привыкла трахаться так долго. Успокойся! Я подрастеряла сноровку. Давно не трахалась, понимаешь, о чем я?

Он остыл и таким мягким, нежным голосом говорит:

– Это из-за моей жены. Она никогда не хотела трахаться. Я много работаю, у меня столько детей, и я не могу так часто выходить на улицу.

Чувствую, силы уходят, но я продолжаю подыгрывать. Он вроде бы расслабился, нервно хихикнул. Потом моя рука коснулась его ноги, и я почувствовала что-то твердое. Подумала, что, может, это пистолет.

– Что это? – спрашиваю.

Он поднял ногу и показывает мне.

– У меня там скоба. Я же рассказывал тебе, как поранился на Драйвинг-Парк.

Все это время я лежала на спине в акробатической позе с прижатым к груди подбородком. Ноги на заднем стекле, голова на переднем сиденье, он сверху. Вся в напряжении.

Он говорит:

– Обними меня, обними меня.

Я вытянула правую руку, ту, в которой не было ножа. Он говорит:

– Обеими руками.

– Нет, я… не могу.

Он ощупал мою руку и спрашивает:

– Что это?

– У меня нож. Слышишь, что я говорю? Он острый и открытый. Если будешь приставать ко мне, тебе хана. В городе убийца. Я готова отправиться на тот свет и забрать этого ублюдка с собой.

Дальше что-то вроде мексиканской дуэли. Он понимает, что если сделает хоть одно движение, то я его ударю.

Он рассмеялся.

– Ну, я тебя не виню.

Я осталась начеку. Что-то все-таки было не так. Он снова пытается заставить меня положить голову между сиденьями. Я продолжаю говорить, что должна все видеть.

Потом вспыхнула фара, и он толкнул меня вниз и так злобно прошипел:

– Заткнись!

Я его оттолкнула. Этот сукин сын весил под сотню килограммов. Я ему сказала:

– Отвали. Я не могу дышать. У меня астма.

– Погоди минутку. Погоди!

Я толкнула его сильней и крикнула:

– Отвали!

Он ударился головой о потолок, и я подумала, что вот сейчас начнется… Но он только сказал:

– Ладно, ладно, ладно…

И снова потянулся рукой вверх. Я ему:

– Эй, я же тебе говорила. Не делай так. Я очень боюсь щекотки.

Наверно, в пятый раз повторила. Думаю, это нормально, когда парню хочется схватить тебя за сиськи, но этого интересовала моя шея. Понимаешь, у меня такие большие сиськи, что они свисают набок. Я не ношу лифчик или нижнее белье, когда работаю. Так что его рукам нечего делать у меня на шее, понимаешь, о чем я?

Он попыхтел еще пять или десять минут. С него уже пот градом катился. У меня все болит, не могу дышать, сил нет это выносить. Говорю:

– Послушай, мы здесь уже давно, и я уже не могу на этом сиденье.

А он мне:

– Ты просто притворись мертвой на несколько минут, хорошо? Закрой глаза.

Я закрыла, но не совсем, чтобы видеть, что он делает. Этот сумасшедший сукин сын все еще бубнил, бубнил, бубнил. Потом говорит:

– Ну давай. Сделай вид, что ты умерла, и покончим с этим.

– Хорошо. – Я выдохнула и так расслабилась, как будто уже месяц как мертва.

Он все еще бормотал, когда кончил. Представляешь?

Потом глубоко вздыхает и говорит:

– Ты же знаешь, что это было, детка?

Я прикинулась дурочкой.

– Нет, – пищу таким тоненьким голоском.

Я знала, что для меня все кончено. Он получил, что хотел, и теперь собирается сделать свой ход. Я передвинула свой нож так, что он почти касался его бока. Говорю себе, этот ублюдок точно убийца.

– Ну, черт возьми, с меня хватит, – говорит он таким тоном, как будто гордится собой!

Я решила подбодрить его, чтобы он меня не убил, поэтому сказала:

– Ух ты, это был лучший трах в моей жизни.

Он такой:

– Я так не трахался уже двадцать лет.

Потом он просто лежал на мне, так что мне пришлось о себе напомнить:

– Милый, я не могу дышать.

Я снова толкнула его. Окна запотели. Чувствую, у меня клаустрофобия начинается.

– Мне нужно дышать, милый. У меня астма.

Он даже не пошевелился. Я открыла дверцу и выбралась из-под него.

У меня из штанов высыпалась мелочь, он поднялся и сказал:

– Погоди минутку. Поищем вместе.

Я была так счастлива, что осталась жива.

– Оставь, смотритель парка подберет.

Я подтянула штаны, опустила рубашку. Он выходит с другой стороны машины, поднимает спинку сиденья, достает три белых пластиковых пакета с картошкой и яблоками, протягивает их мне. Картофель с тонкой кожурой, как я люблю.

Я забралась на переднее сиденье и села спиной к дверце, чтобы смотреть ему в лицо. Решила, что на данный момент я, похоже, в безопасности.

На обратном пути в город он говорит:

– Можно я тебе позвоню?

– У меня нет телефона, Митч. Но ты подбросишь меня туда, где я живу, чтобы знать, где меня искать.

– Я не всегда за рулем. Езжу на велосипеде. Когда достану машину, приеду за тобой. Прокатимся за город.

Всю дорогу домой рот у него не закрывался. Я не отвечала.

– Почему ты такая тихая? Стесняешься?

У него это прозвучало как-то раздраженно, будто я должна была комментировать каждое его слово. Такое бывает у клиентов.

Я попросила его высадить меня у дома, и когда вошла, то сказала своему парню:

– Могу поклясться, что сегодня вечером была со сраным душителем.

Он рассмеялся. Мой мужик очень классный парень.

– И как это ты еще жива?

Я тоже рассмеялась. И оторвалась в тот вечер – взяла четыре пакетика по десять