Поручик с трудом укладывал в голове сведения.

– А что означает вензель? – спросил он самое безобидное, как ему показалось.

– Латинский термин magnum ignotum, то есть «великое неизвестное». Уже не так важно.

– Почему?

– Всё, что должно было случиться, случилось сегодня. Нам остаётся, Сергей Николаевич, совсем немного.

– Что именно?

– Найти того, кого не захотел выдать Котов.

– Потому что умер? – спросил Бранд и по взгляду Ванзарова понял, что зря спросил.

– Вывод ошибочный, поручик. Котов не мог никого раскрыть, потому что не знал, что на самом деле происходит.

Бранд побоялся опять ляпнуть глупость:

– Как же он помогал?

– У него была мечта: сорвать куш и положить к ногам Адель Дефанс. Ради мечты готов был на всё. За эту ниточку его дёргали, как куклу. В конце обманули.

– Не заплатили?

– Не сказали, что Котов придёт вторым после напряжённого забега. Чтобы победа выглядела натурально. А я ошибся…

Поручик не верил своим ушам:

– Ошиблись, Родион Георгиевич? Неужели?

Ванзаров натянул модную шапку:

– Иволгин сказал, что Котов летом катается на лодочках. Он пошутил над сотрудником Общества спасения на водах, который летом дежурит в местах купания. А я услышал про летнее развлечение. Истина порой так проста и очевидна, что заметить её невозможно… Вызывайте городовых, Сергей Николаевич. Как здесь закончите, разыщите в архиве участка дело о самоубийстве мадам Куртиц семнадцать лет назад.

– Слушаюсь, – Бранд машинально отдал честь. – А вы не останетесь?

– Срочное дело.

83

Деловые люди, что оказались в просторном зале Волжско-Камского банка на углу Невского проспекта и Михайловской улицы, стали свидетелями необычного происшествия. Появился господин в роскошной шубе, сверкая бриллиантами. Перед собой он подталкивал молодого человека хмурого вида. Подойдя к клерку, громко, так, чтобы все слышали, потребовал выдать триста тысяч наличными как клиенту Саратовского отделения банка.

Клерк изучил чек, проверил подпись по образцу и спросил молодого человека, которого знал лично, нет ли ошибки. Ему подтвердили: никакой ошибки. Слов оказалось недостаточно, клерк отправился за управляющим. В этот момент клиенты и сотрудники, забыв про свои дела, наблюдали, что будет дальше.

А дальше появился господин Ламанский, повторил вопросы господину из Саратова и господину Куртицу. Получив положительные ответы, господин Ламанский заявил, что такую сумму не может выдать раньше завтрашнего дня. На что господин Паратов предложил один процент, если деньги будут выданы сейчас. Управляющий хотел два процента, но Паратов готов был на процент или ничего: получит своё в Саратове. Аргумент подействовал, Ламанский отдал распоряжение собрать сумму. Зрители замерли в ожидании развязки. Не каждый день живьём увидишь эдакую кучу наличности. А господин Паратов, довольный собой, захотел купить банковский мешок из плотного брезента, в котором ассигнации привозят из Государственного банка. За мешок швырнул сотенную купюру.

Клерки выносили пачки денег и укладывали в мешок. Когда мешок приобрёл приятную полноту, в зал вбежал господин в распахнутом пальто. Встав между Паратовым и мешком, закричал ему в лицо:

– Мои деньги!

На что получил сложенную фигу под самый нос:

– Проиграл, так рассчитайся! Деньги мои!

Ростом и комплекцией Фёдор Павлович не уступал Паратову. А желание не потерять кипело ничуть не меньше, чем желание саратовского гостя. Фёдор Павлович угрожающе сжал кулаки, Паратов швырнул оземь шапку. Дело обещало обернуться потасовкой. Зрители замерли в предвкушении.

– Не отдам! – крикнул Куртиц, потрясая кулаком.

– Отдашь до копейки! – махнул в ответ волжский кулак.

– Не дам!

– Всё отдашь!

– Шиш получишь!

– Своё возьму!

К огорчению публики, господа размахивали кулаками, не пуская их в дело. Ламанский и клерки ожидали, кто возьмёт верх.

– У меня вексель! – гаркнул Паратов. – Твоя подпись? Твоя. Ставку я честно сделал? Честно. На твоего сына-конькобежца? На твоего. Не моего. Я с ним сговаривался или знаком? Впервые видел! Все дни проигрывал. А сегодня выиграл. Честно? Честно! Угадал и поставил на большой выигрыш. Свидетели весь каток! Твой тотошник? Твой, господин Куртиц. Твой сын Дмитрий ставку назначил и сумму вписал? Твой! Деньги мои.

С каждой фразой Куртиц терял силу, руки опустились, кулаки разжались, плечи поникли. Паратов ощутил, что берёт верх.

– Изволь не мешать, – продолжил он натиск. – По правилам тотошника выплачивается любой выигрыш. Раз так, держи слово купеческое. Иначе ославлю не только на всю Россию. О тебе слава пойдёт, что слову твоему верить нельзя, Куртиц. Хочешь в позоре дни закончить?

Фёдор Павлович схватил Митю за шею и толкнул так, что тот еле удержался, сделав несколько шагов:

– Пошёл, щенок…

Управляющий Ламанский попытался разрядить обстановку:

– Господин Куртиц, рад сообщить, что на вашем счету осталась тысяча рублей.

Его не удостоили взглядом. Снова толкнув Митю в спину, Фёдор Павлович направился к выходу.

– Убью мерзавца, – пробормотал он чуть слышно.

А Ванзаров разобрал по движению губ. Он вышел следом.

Напротив, у гостиницы «Европейской», дожидались извозчики. Прыгнув в пролётку, Ванзаров приказал следовать за той, что быстро удалялась по Невскому проспекту.

Он догнал отца и сына на лестнице дома:

– Господин Куртиц!

Эхо отразилось от мраморных стен. Фёдор Павлович обернулся:

– Чего надо? Не до тебя сейчас.

– Срочный вопрос.

Прорычав нечто неразборчивое, Фёдор Павлович ключом открыл дверь, впихнул Митю, вошёл сам и предоставил Ванзарову быть незваным гостем.

В большой гостиной на диване развалился Алёша. Он улыбался и насвистывал мотивчик. Настасья Фёдоровна смотрела в окно, сцепив руки. Митя влетел, зацепился ногой за ковёр и свалился. Фёдор Павлович прошёл через него, подошёл к Алёше и влепил такую пощёчину, что сына отбросило в сторону. Алёша вскочил, держась за вспыхнувшую щёку, попытался что-то пробормотать, захлебнулся от возмущения. Ему указали на дверь в глубины квартиры:

– Вон с глаз моих.

Алёша выбежал.

Фёдор Павлович плюхнулся на его место. Митя так и сидел на ковре. Настасья Фёдоровна влепилась в штору, не шевелилась. Ванзаров остановился у кресла напротив дивана.

– Говори быстро, что тебе нужно.

– Господин Куртиц, вы желали узнать, кто убил вашего сына Ивана и Серафиму Маслову, – начал Ванзаров.

– Дальше…

– То, что случилось сегодня, связано с этими убийствами.

– Порадовал. Что мне с того?

– Прошу вас сейчас соблюдать выдержку и хладнокровие. Не позднее завтрашнего утра убийца будет пойман.

– Поздно, Ванзаров, поздно… У меня такая беда, что о прочем думать нечего. – Фёдор Павлович пихнул Митю ногой в спину. – Вырастил сыновей, нечего сказать… Один дурак, второй негодяй.

Он вскочил и замахнулся кулаком на согбенную шею Мити.

– Остановитесь, – тихо сказал Ванзаров.

Кулак завис в воздухе и совершил резкий мах. Совершенно безобидный.

– Ты мне больше не сын! – проговорил Фёдор Павлович, будто раздумывая. – Нет, не сын! Знать тебя не желаю!